— Листок не дам, — сконфуженно сказал он. — Не мой.
— Я знал, что не твой. Не дашь мне — отдашь товарищам. Не отдашь — прочитаешь всем вслух эту чепуху про гуся и про компот.
Обращаясь ко всем троим, добавил:
— Запомните, солдат присягу принимает один раз в жизни. Солдат, а не салага! — повернулся и решительно зашагал к двери.
— Марш спать, присяжные заседатели, — бросил Генка, берясь за дверную ручку.
Атабаев, Лысов, Наконечный прошмыгнули мимо нас в открытую Генкой дверь.
На открытом комсомольском собрании с повесткой дня «О войсковой дружбе и товариществе», которое состоялось спустя два дня, выступила почти вся танковая рота. Атабаев, Лысов, Наконечный у всех просили прощения. Смотреть на них было жалко.
Совершенно неожиданно Генка стал книгочием и зачастил в полковую библиотеку. Вечером принесет стопу журналов, а на следующий день относит их обратно.
— Прочитать успел?
— А как же!
— Вот уж никогда не замечал у тебя таких способностей.
— Старик, ты многого не замечаешь вокруг себя. В замкнутом мирке жить начинаешь. Не годится… — Складывал журналы и уходил.
Как-то я сказал о Генкиной книгомании Шершню.
— Думаешь, его книги интересуют? Библиотека? Как бы не так! — Шершень развел руками. — Он от библиотекарши с ума сходит. Атабаев рассказывал…
— Нашел кого слушать.
— Да ты, Валера, как с луны свалился. Там же Маша работает.
— Какая Маша?
— Дочка нашего старшины. Ты ее не видел?
— Ни разу еще в библиотеке не был.
— Ну и не ходи, ни за грош пропадешь.
— От чего ж я пропадать должен?
— Не от чего, а от кого, — поправил Шершень. — Спроси лучше Генку.
Сразу после ужина поговорить с Генкой не удалось: Саше Селезневу пришла в голову идея обязательно сегодня выпустить боевой листок. Как же, взводу на подводном вождении нынче сам командир полка благодарность объявил, а фотокорреспондент из групповой газеты Сашу вместе с командиром взвода гвардии лейтенантом Шестовым снимал для первой страницы крупным планом. Об этом нельзя не рассказать в боевом листке. Впрочем, не велик труд листок выпустить, просто не всегда хочется этим заниматься… Однако хочешь не хочешь, а делать надо. Закон службы! Не зря говорят: не можешь — научат, не хочешь — заставят. И правильно. Иначе нельзя.
Листок я подготовил. Заметки написал печатным шрифтом, раскрасил фломастерами заголовки. Показал старшему сержанту Селезневу.
— Верно дружок твой Карпухин писателем тебя именует. Ишь как все дельно и красиво расписал. Умеешь выполнять комсомольские поручения. — Старший сержант взял с моей тумбочки листок и прикрепил его кнопками к доске рядом с расписанием занятий.
