Конечно, на нарах могла бы спать и Нина: это для девочек Василий Терентьевич оборудовал «плацкарт», но Нина сама уступила место Вите. И даже не уступила, а так получилось: ночью, после работы, он присел на нары отдохнуть и заснул. Нина не стала Витю будить — осторожно сунула ему под голову рюкзак и укрыла одеялом. Пускай спит. А Миша Калач забрался на нары уже позднее. Его от Витьки ни днем ни ночью веревкой не оттащишь.
На полу тоже спали ребята, вповалку, где попало. Ближе к окну лежали два Гриши и Петя, дальше остальные. А остальные — ни много ни мало двадцать два человека — из далекого поселка Кедрачи.
— Ой, ведь и Петька на мокром лежит! — испугалась Нина, схватила Петю за оттопыренный ворот ватника и, тяжелого, обвислого, волоком оттащила к нарам. Спит Петька так крепко, что в колокол бей — не добудишься? «А? Что?» — бормочет он, невидящими глазами окидывает стены и снова засыпает.
Среди спящих нет лишь Василия Терентьевича. Только сейчас Нина это заметила.
Переступая через ребят, прошла к порогу, резким толчком открыла дверь. Низкую, тяжеленную, ее просто так, взявшись за скобу, не отворишь. Влажный холод упруго обдал лицо. Слепящая снежная белизна резанула по глазам, и свежий воздух защекотал в горле, будто Нина глотнула родниковой воды.
Щурясь от света, она звонко крикнула в сторону скотного сарая:
— Василь Терентьевич, вы та-ам?
Никто не отозвался.
Сарай и так едва виднелся — стоял под угором, низкий, покосившийся, прикрытый лапами елового подлесья. А теперь все сровняло снегом и не поймешь — то ли сарай там, то ли сугроб? В нем — застигнутые бедой телята. А беда случилась нешуточная: три ночи кряду валил снег. Это в июне-то!
— Василий Терентьевич! — еще раз крикнула Нина и, не дожидаясь ответа, побежала.
Ноги грузли в мокром снегу. Ступишь — дыра остается, такой он плотный да вязкий. Если бы не на горе, то, наверно, была бы уже под снегом вода.
Возле прясел Нина остановилась и тут увидела, что ворота сарая настежь распахнуты и от них на выпасы ведет черный, словно выпаханный след ушедшего стада.
«Да неуж Василь Терентьевич один угнал телушек?!»
Нина всплеснула руками и помчалась обратно к домику, сильно дернув на себя дверь, громко крикнула с порога:
— Вы, засони! Вставайте!
Первым проснулся Витя Пенкин, сел на нарах, бессмысленно вытаращив глаза. Заворочались Наташа и Валя, чмокнул губами Миша Калач. Пружинисто подпрыгнул и суматошно завертелся подвижный Гриша-младший, а Гриша-старший встал не быстро — он никогда не спешил.
