— Ну, Валюха, не горюй тут, не простуди Наташку, а с партизана глаз не спускай! Да чтоб не гонял на велосипеде по улицам!
Уже когда летели, Терехов рассказывал:
— Взяла привычку — как моряка дальнего плавания, каждый раз провожать и встречать. Говорю, не езди, не трать время, побудь лучше лишний час с детьми, нет, выдерживает свою линию. А их ведь не привяжешь, Сережка уже наверняка деру дал…
Называя сына партизаном, Терехов явно подчеркивал этим вольнолюбивый нрав мальчишки, ничуть не порицая его.
— Разновозрастные они у нас, — продолжил он. — Дочке с мая на третий год перевалило, а этот в четвертый перешел. Наташку в ясли носим, а парень — вольный казак. Летом без всякого пригляду живет. Я — в тундре, мать — на работе, вот и партизанит. На юг всей семьей поедем еще только в августе…
Терехов умолк, о чем-то подумал.
— Поедем, если, конечно, дойдем до нефти. Дойдем, как считаешь, Гасанов?
Гасанов, с черными южными глазами сбитень, услышал вопрос, пожал квадратными плечами, мол, ты бригадир, тебе и знать. Но все же сказал с необидной подковыркой:
— Ва, дарагой! В море купаться захочешь, дэвушками на пляже любоваться захочешь — живого черта поймаешь, не то что дойдешь до нэфти!
Шуткой своей он вернул Терехова к мыслям об отпуске.
— В Крыму у нас свой санаторий от управления. Летом почти полностью ребятне отдаем. За три смены успеваем свозить всех. Даже интернатских прихватываем, детей оленеводов. Ханты, ненцы, манси. Им-то совсем в диковинку теплые края… Ну, а если у самого с отпуском не получится, мои без меня отдохнут. Жена вроде бы уж штатной воспитательницей стала, каждый год со школьниками ездит.
— А знаете, я, кажется, знаком с вашей женой, — сказал я после некоторого сомнения: говорить — не говорить.
— Когда успели? — весело удивился Терехов.
— Да так, случайно вышло…
И я рассказал, как было дело.
Он смеялся, обнажая крепкие, эмалево-белые зубы, комкал в руках шапку и приговаривал:
— Валюха это может, на нее похоже. Отчитает кого хочешь!
И как-то сразу разговор наш стал непринужденным, говорили о житье-бытье, вспоминали забавные случаи и вообще чувствовали себя так, будто знакомы не один час, а много дней.
— Вон, видите буровую? — Терехов в своей меховой куртке, словно скатанный и спрессованный, толкнул меня локтем, показал в иллюминатор. — Это Пятая. На очень перспективном месте сверлят. Если подтвердится заключение геологов — будет большая нефть.
Рослый парень с рыжей бородищей, в таких же, как у Терехова, сапогах и новеньком стеганом ватнике, стянув с кудлатой головы шапку, тоже прильнул к иллюминатору.
