Раненый зверь
Ночь не ночь в лесу для перепуганного зверя: земля колесом вертится! Сшибая дряхлые пни, подминая елочки, бежал медведь от страшного места. От ужасной боли в башке застило в глазах, а когда налетал на деревья, взвывал от боли и падал. Все медведю казалось, что его догоняют. Уже далеко осталось поле, лес гуще стал, а он все бежал. Прыгая через упавшую сосну, косолапый запнулся и грохнулся в заросли. Большой, грузный зверь обхватил лапами голову и забился в самую гущу малинника…
А ведь по-другому бы сложились у мишки дела. Последние дни отгуливался. Сыт, беззаботен был зверь. Под елью в яме берлогу выкладывал — спать готовился. Берлога старая, место знакомое — не первый год здесь медведь живет. Ходил в своем царстве хозяином, ревниво трущобы стерег. Или волк забредет мимоходом, или другой топотыга появится — узнает хозяин и выдворит незамедлительно.
Безмятежно и ровно жизнь протекала. В лесах было множество ягод, птицы всякой. Тешился мишка медом пчелиным, мышей ловил, слизняков жевал. Все, что в лесу росло и плодилось, было по вкусу медведю. Последние дни ходил на дальнее болото, клюкву, морошку ел да травку лечебную искал.
Есть у медведя свои болезни. Перед тем как завалиться в берлогу и по выходе весной из нее, он отыскивает известные ему одному травки да корешки и с жадностью их поедает. Плохо порой бывает от всякого зелья, бурлит и урчит в утробе, да в пользу это. Спокойно медведь зиму коротает, ничто его не тревожит.
Знал косолапый все тропинки в родном лесу, царствовал знатно. Весной, в половодье, рыбу в протоках ловил, летом пасся на травах. В летнюю пору не было ничего вкуснее для него сладких, сочных стеблей борщевика. Но если случалась крупнее добыча — и тут не плошал. Завалит сохатого, забросает ветками и, когда туша протухнет, пирует неделю. Припахивающее мясо — лакомое блюдо медведей.
Вот и с лошадью это же сделать хотел, да беда приспела нежданно-негаданно.
Осень проходила. Это было видно и по коротким серым дням, и по оголенным лесам, и по скучному безмолвию, охватившему природу. «Поздно-о-о», — все чаще слышалось в усталых вздохах ветров. Улетели перелетные птицы, угомонились, ушли с глаз, готовясь к зиме, звери. Теперь не слышно даже тех тревожных, прощальных криков птиц, какими был наполнен звенящий осенний воздух в последние дни отлета.
В стаи сбились тетерева. Летают они над убранными полями, усыпают высокие березы и закрайки пашен.
Взматерели глухариные выводки, стали пугливы. Очень осторожно выходят они по вечерам на овсяные выкосы пособирать оставшиеся в полосе зерна.
