***
В помещение, в котором находились Маргина, Онти и Мо, принесли обед. Маргина понюхала какую-то кашу и окинула взглядом горку фруктов, разной формы и цвета, лежащих в ажурной, плетёной тарелке и спросила Онти:
— Это можно есть?
Онти подошла и удивлённо посмотрела на Маргину:
— Вы что, никогда не ели макэ?
— Эта каша – макэ? – спросила Маргина. Онти кивнула.
— Если хочешь, ешь, — сказала ей Маргина.
— А ты? – спросила Онти.
— А я возьму это, — сказала Маргина и впилась зубами в мякоть ярко красного фрукта. Её лицо тут же скорчилось в гримасе. Онти довольно засмеялась:
— Вобос[11] нужно чистить, — сказала она и быстро очистила фрукт. Маргина с сомнением, осторожно откусила маленький кусочек и успокоилась – вобос без кожуры оказался необычно вкусным. «Не обижают нас с пищей», – подумала Маргина и подошла к окошку без стёкол и рам, возле других ворот на противоположной стене от входа.
За окном струился от жары круглый амфитеатр, окружающий небольшую арену. От зрителей арену отделяла решётка, высотой в рост человека, окрашенная красной краской. Ворота их помещения выходили прямо на арену. Маргина отошла от окошка и легла на охапку сена, щедро положенную возле одной из стен, опираясь спиной на Мо, лежащего рядом. Онти доела кашу и плюхнулась рядом с Маргиной, прижимаясь к ней и обнимая её руками.
— Наелась? – спросила Маргина.
— Угу, — радостно сказала Онти, посапывая ей в бок. «Идиллия», – подумала Маргина, и ей мысленно поддакнул Мо. Она мысленно толкнула его в бок, а он, купаясь в её неге, пощекотал ей подмышки. Маргина, не шевелясь, мысленно засмеялась и сладко уснула.
***
Их, так уж повелось, разбудил шум. «Что за планета, — возмутилась Маргина, — вечно не дают поспать». Сквозь окна, а точнее сквозь квадратные дыры без стёкол и рам, из амфитеатра доносился устойчивый гул человеческих голосов.
«Не иначе, здесь будет какое-то представление», — подумала Маргина и решила, что взобравшись на Мо, они с Онти великолепно будут всё видеть. Маргина заглянула в окошко и увидела на противоположной стороне красивую ложу, прикрытую сверху от солнца лёгким белым навесом из ткани. В ложе сидели два человека в белых просторных одеждах, которых обдували большими опахалами из перьев.
— Слава Доностосу Палдору! – загудели зрители, сидящие на лавках. Один из сидящих в ложе, горделивый длинный мужчина с крючковатым носом, величественно взмахнул рукой.
Какое-то воспоминание, всколыхнувшее память Марины, что-то напомнило, но суть сразу улизнула.
