И вот теперь настал момент, когда корабль враменов сел в космопорте Куума.
Около барака Хаммонда уже ждал офицер охраны. Холодно глядя на землянина, он процедил:
— Корабль прибыл. Таяна Марден хочет немедленно встретиться с вами. Пойдемте.
Хаммонд выпрыгнул из кузова грузовика на землю и торопливо пошел за офицером, который даже не оглянулся. Ссыльные хоомены проводили своего бывшего соседа по бараку громкими проклятиями. Только Куобба стоял возле машины, растерянно глядя ему вслед. Хаммонд выразительно посмотрел на него, и тогда добродушный вегианин словно проснулся.
— Проклятый земляшка! — заорал он, потрясая кулаками. — Слава богу, наконец-то мы избавились от тебя! Погоди, я хочу плюнуть напоследок в твою гнусную рожу!
Догнав Хаммонда, он смачно плюнул в «предателя», однако, разумеется, не попал. Вытирая губы ладонью, он тихо спросил:
— Этой ночью?
— Да, — быстро ответил Хаммонд. — Пускай парни спрячутся поближе к барьеру, а уж я сделаю все, что смогу.
Офицер недовольно оглянулся, и Куобба, разразившись напоследок самыми отборными проклятиями, побрел назад к бараку.
На краю поселка ждал небольшой автомобиль, за рулем которого сидел сержант охраны. Хаммонд уселся на заднее сиденье, и машина помчалась в сторону космопорта.
Солнце уже катилось к горизонту, и его розовые лучи косо падали на сторожевые башни и крыши ангаров. Хаммонд, не утерпев, посмотрел назад и увидел на пороге одного из коттеджей Иву Вильсон. «Черт побери, — огорченно подумал он, — ведь если дело не выгорит, девчонка будет считать меня мерзавцем до конца жизни. А шансов на успех мало, очень мало...»
Внезапно усталость и нервное напряжение последних дней сыграли с Хаммондом злую шутку. Он подумал: «Черт побери, а для чего мне рисковать своей шкурой? Неужто ради хооменов, которые всей душой ненавидят меня и считают самым распоследним подонком? Лучше уж сотрудничать с враменами...»
Нет, этого он сделать не мог даже при большом желании.
Между ними стояло слишком многое, и прежде всего их положение хозяев космоса. Всю душу он и его друзья из двадцатого века отдали тому, чтобы люди могли выйти в галактические просторы и наконец-то обрести свободу, которая не снилась даже птицам. Ни врамены, никто другой не мог перечеркнуть усилия поколений космопроходцев.
Но к этим возвышенным мыслям, как это нередко бывает, примешивалось и нечто иное, мелкое и глупое, в котором Хаммонду даже самому себе не хотелось признаваться. Он страстно мечтал натянуть нос наглецу Лангу и иже с ним, считавшим его предателем. Его, Кирка Хаммонда!..
