.
В эфире
День клонился к закату. Юпитер с вершины эфира озирал окрыленное парусами море и просторы суши, отданные для обитания неисчислимым народам. И в то мгновение, когда его озабоченный взор коснулся Ливии, перед ним возникла Венера. Грустен был лик дочери, слезы текли по ее щекам, голос дрожал:
– О ты, наделенный вечной властью над миром! Чем же тебе мой Эней досадил? Почему для троянцев пути в Гесперию закрыты? Что отклонило тебя от обещанья сохранить народ, перенесший такие несчастья? Где их бедам предел? Ведь Антенор ушел от ахейцев, иллирийских пределов достиг, дал свое имя народу и даже успел перед смертью город Патавию там основать[54]. Тот же, о ком мое сердце болит, корабли потерял. Не такова ль благочестью награда?[55]
Лик отца богов озарился улыбкой. Заключив Венеру в объятия, он промолвил:
– Страхи напрасны твои. Решенье мое неизменно. Сын твой достигнет земли, ему назначенной мною. Мальчик его Асканий – отныне зови его Юлом[56] – станет царем. Уже отправлен Меркурий, пунам несет мою волю – пришельцам бед не чинить, оказав прием, их достойный.
Явление Венеры
С первыми едва пробившимися сквозь утренний туман лучами солнца Эней и его верный телохранитель Ахат покинули еще не оправившихся от ночного ужаса друзей. Надо было узнать, к какому их вынесло берегу и кто им владеет, порасспросить, не видели ли здесь спасшихся от ярости волн мореходов.
Сразу же за мысом, напоминающим вытянутый вверх, словно предостерегающий от опасности каменный палец, начинался лес. Он сулил желанную прохладу, но внушал также и страх, как все неизведанное.
– Мы с тобой видели оленей, – первым нарушил тишину леса Эней.
– И не только видели, – подхватил Ахат. – Сочное было жаркое.
– Так вот, – продолжал Эней. – Чтобы и нам самим не стать чьей-нибудь пищей, давай присмотримся к стволам и к земле. Нет ли следов от лап, рогов и чего-нибудь еще подозрительного.
Они наклонились над еще не высохшей лужей и отодвинули смятый пучок травы.
– Кажется, здесь пробегал вепрь, – сказал Ахат, вставляя палец в глубокую ямку.
– Нет, не вепрь, а медведь! – послышался звонкий голосок. – Но от нас он не уйдет.
Троянцы выпрямились. Перед ними стояла очаровательная юная охотница в одеянии то ли спартанки, то ли фракиянки Гарпалики, которая мчится на коне быстрее ветра. Собранный в узел хитон открывал обнаженные до колен ноги.
– От нас? – спросил Эней, поклонившись незнакомке. – Если я не ошибаюсь, ты одна.
– В одиночку на медведя не ходят, – пояснила дева. – Мои подруги, тирийские охотницы, рассыпались по лесу. Каждая носит колчан и одета пятнистою шкурою рыси.
