Только пришлось долго выветривать гостиничный дух.
Шестиковичи некоторое время спустя открыли мини-гостиницу в соседнем корпусе – у них уже сбережений скопилось достаточно, чтобы не арендовать, а купить квартиру. Ну, и Воронов подбросил – вернул по-родственному часть квартплаты за три года.
Дмитрий Владимирович ушел на пенсию. Он примирился с Мартой и по телефону – у него тариф выгодный – подолгу обсуждает с нею возможности обмена жилплощади в Питере на Москву. Марта никак не может решиться, но разговор поддерживает.
Все, с кем я начинал рассказ, счастливы и часто собираются в старой квартире Дедушевых. Выпивают за всё хорошее, обязательно поминают, не чокаясь, Краснова.
Короче, жизнь вполне наладилась исключительно благодаря такой старомодной вещи, как беззаветная сестринская любовь. А вы говорите…
Я же остался на некоторое время в одиночестве, как всякий автор, закончивший сочинение и простившийся с его героями. Население опять к Новому году готовится, рождественские подарки скупает оптом, компании сколачивает… А я сижу вот, задумчиво перелистывая двенадцатый том тридцатитомного Диккенса, в котором под странным названием «Битва жизни» уже описано все, о чем я вам рассказал. Даже имена моих персонажей начинаются теми же буквами, что у гения.
Только время другое.
Хотя время всегда одно и то же – оно же не начиналось никогда и не кончится. Оно течет и течет, как небесный рождественский свет, как мимолетный облачный дым на вечном синем фоне.
В общем – не прощайте, господа, но до свидания. А где свидимся – не важно.
