– «Щупалки», – мстительно уточнил я, – и «терки»!
Меценат усмехнулся:
– Я же тебе сто раз говорил: это не я, это так народ назвал.
Я бросил пачку на стол.
– Нет там никаких «терок». Просто шершавая бумага.
Меценат хмыкнул. Миша вернулся к своей бухгалтерской рутине. Я протянул руку к столику – и тут же ощутил в ней теплый бок бокала с коньяком. Улыбнулся Меценату с благодарностью.
– Ну что, – сказал Меценат, – осталось склепать еще три десятка терок. И сотня к выставке готова.
– Восемь, девять, десять… – бубнил Миша.
– Все проданные работы на выставке тоже будут, – продолжил Дмитрий Алексеевич. – С табличками «Куплена таким-то».
Все это он уже говорил, так что я даже не кивнул, потягивая ароматнейшую из отрав.
– Слушай, Петрович, – Меценат вдруг стал серьезным. – Надо тебя врачу показать.
– Ай, – отозвался я.
Миша перестал шелестеть банкнотами.
– А что, – спросил он, – у вас… предчувствие?
По-моему, импресарио всерьез считал Диму колдуном и ясновидящим.
– Типа того, – отозвался Меценат. – Ты как себя чувствуешь?
– Отлично я себя чувствую!
«Вот только работать лень», – признался я себе.
– С сегодняшнего дня в твоем доме дежурит бригада кардиологов.
– Слушай…
– Не спорь, мне лучше знать!
– А мне лучше не знать! И вообще, я хочу зрение вернуть!
Я кожей почувствовал, как Миша сжимается в математическую точку – объект, не имеющий размеров. Да, в гневе я страшен!
– Мы же договорились, – Меценат успокаивающе положил мне руку на колено, но я ее стряхнул, – сразу после выставки едешь в Германию. Но пока надо следить за здоровьем…
Я фыркнул.
– Пожалуйста, – очень тихо попросил Меценат.
Не знаю, что на меня нашло, но сейчас он меня раздражал – всегда правый, знающий все наперед, благородный и честный. Наверное, этим и раздражал.
– Пошел к черту, – сказал я и сунул руку с бокалом в сторону Миши.
Тот беззвучно уволок опустевшую тару, но взамен ничего не подал.
– Эй, импресарио! – прикрикнул я. – Еще коньяку!
Возникла пауза. Даже без «Пианино» я отлично представлял ее себе в лицах: Меценат строго качает головой, Миша умоляюще складывает руки на груди…
– Ладно, – Дима говорил с трудом, как будто у него глотку заложило. – Еще один. Последний.
* * *
Это был отличный рабочий день. Накатило вдохновение, я сварганил две довольно большие конструкции, в которые нужно забираться голышом… ладно, хотя бы в нижнем белье. Кое-что требовало доводки, но не сильной – конструкции были не жесткие, качались и гремели, и в этом был свой кайф. Уже ложась спать, я вдруг понял, что неоправданно ограничиваю область воздействия. Почему только осязание? Ведь можно использовать и звуки, и запахи…
