– Вижу все так, как будто глаза открыты…
– Четко видите? – опять я, кажется, слишком нервничаю.
– Не все… только то, что хорошо запомнил. Все остальное – очень смутно… Кажется, эта штука… визуализирует память, я бы так это назвал.
Я откинулся в кресле. «Визуализирует память»… А я-то губу раскатал.
Только сейчас я понял, как мне хотелось снова стать зрячим. Пусть даже с помощью этой безделушки.
– Отличная вещь, – сказал Дмитрий Алексеевич. – Сможете сделать еще парочку в том же духе?
* * *
Утро после вернисажа оказалось очень тяжелым.
Если не считать меценатского коньяка, который мы пили в день знакомства, все время после больницы я спиртного в рот не брал. Хотя иногда подмывало, особенно перед сном, когда руки уже ходят ходуном от усталости, а в мозгу еще клокочут идеи новых поверхностей. Но я удерживался, всякий раз спасало «Пианино». Оно словно вымывало мысли и эмоции, мир начинал звучать (нащупал я и музыку, о которой рассказывал тогда Меценат). Так и засыпал, с «Пианино» в руках.
Но на фуршете пришлось пить. С журналистами, с инвесторами, а хуже всего – с художниками. Эти приперлись явно бухнуть на халяву, но какое-то извращенное чувство собственного достоинства не позволяло им потреблять чужое вино без виновника торжества.
Вот моя циррозная печень и не выдержала.
Черт! Если бы я знал, что народу будет так много!
Я застонал.
– Доброе утро! – раздался бодрый голос Миши. – Вот, выпейте, триумфатор вы наш!
Я был готов убить эту сволочь здоровую. Выпил небось не меньше моего, а хоть бы хны. Миша вложил в мою руку стакан с чем-то холодным и шипящим. Я приложил стакан ко лбу. Немного полегчало.
– Это растворимый аспирин, – осторожно сказал Миша, – его пить надо.
– Меценат порекомендовал? – мрачно осведомился я.
– Дмитрий Алексеевич, – подтвердил мой импресарио. – Да вы пейте!
Я стал пить. Как обычно, Меценат заранее знал, что мне поможет.
Он вообще все знал заранее. Разве что в каких-нибудь мелочах путался. Но основные вехи моей жизни отслеживал исключительно точно. Однажды вызвал «скорую» за полчаса до того, как у меня прихватило сердце. Они приехали, пытались возмущаться, он платил какие-то деньги, чтобы они подождали… и они дождались. Смотрели на Дмитрия Алексеевича потом, как на нечистую силу. Самое смешное, что я о приезде «скорой» не знал, работал себе в подвальчике, а потом чувствую – что-то мне дышать трудно. А тут и врачи под рукой оказались…
Оказался он прав и сейчас. Аспирин приглушил ноющую боль в голове, да и тошнить, кажется, стало поменьше.
