Если Страсть, то сметающая всё на своём пути, кричащая в момент экстаза и рвущая зубами подушку, напитывающая простыни — нашим потом.
Если Похоть, то овладевающая сразу, без предварительного и затяжного поигрывания, флирта, поцелуев и ласки. Дымящийся между ног Освенцим. ОРГИЯ. ПРЕЛЮБОДЕЯНИЕ.
Вот чем мы занимались.
И однажды подходящая к пику одновременно со мной Кривда — завизжала так, что в доме лопнули все зеркала.
Она лучшее, что у меня было.
А я — у неё.
Не случайно на её лобке красовалась татуировка «СОБСТВЕННОСТЬ АСПИДА».
И то, что происходило между нами, иногда пугало нас самих. От этого оргазмы наши превращались в мощный выброс энергии.
Чёрным сгустком вырывалась она из нас и уходила в космос, где ей самое место.
Ибо на Земле из этого сделали бы адскую машину, равную по мощности не одному десятку Хиросим.
— Я КОНЧАЮ! КОНЧАЮ! КОНЧАЮ!
Кричала Кривда, завершая каждый наш АКТ СТРАТЕГИЧЕСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ.
И все наши чувства были из этой же серии. С клеймом «РЕАКТИВНО».
Те слова, что я посвящал ей:
«… Когда реактивные чувства разорвут меня на миллиард мельчайших осколков, каждый — даже самый маленький осколочек — будет продолжать любить».
Будет. Буду.
* * *
Да. Я убил Взора.
Потому что — никто не смеет смотреть ТАК на Кривду, кроме меня.
— За что ты его убил?! — закричала тогда Кривда, бросившись на меня.
— А?! — орал беснующийся от ревности я. — Тебе будет не хватать его?! Да?! Он тебя что, пялил лучше, чем я?! Да?!
И я наотмашь ударил её по щеке. И её прекрасные глаза враз потемнели.
— Да! — выпалила она мне в лицо. — Да! Да! Да!
И моя бешеная ревность зашкалила, перевалив за опасную, красную отметку. Мой мозг вскипел. Кровь превратилась в кислоту. А слюна — в яд.
Я стал скопищем скверны.
Я хотел убить. Всех. Каждого.
Не пожалеть стариков. Изнасиловать всех женщин. Вырезать всех младенцев. Сжечь все города. Взорвать все храмы.
Только не ударить её ещё раз.
Последнее, что помню сквозь пелену злобной ревности, — хлопаю дверью, выбегая из квартиры.
А все МОИ смотрят мне вслед.
* * *
Их убили.
Всех разом.
Стёрли с лица земли.
Расщепили на атомы.
— Ты уверена, что это сделал ОН?
— Да, — Микса кивнула, — он единственный, кто остался жив.
Всем остальным в их бренные тела неведомые пока мне убийцы посеяли свинцовые семена.
Предатель. Иуда.
— Но почему Они не почувствовали опасности?
Микса и Два смотрели на меня.
— Ты ушёл. Взор был мёртв. Схема нарушилась. Круг разорвался. Мы перестали быть единым целым. Стали обычными.
