— Неужели ничего подозрительного, ни одной зацепки, ни пылинки? — непрерывно куря, спросил Гринев.
— Лично я обшарил все купе, проверил каждый угол, каждую щель.
— И ничего?
— Не совсем, — прокурор допил пиво и попросил принести еще.
— Когда я вошел в купе, в нем присутствовал едва уловимый запах духов. Но я тогда не придал этому никакого значения, а теперь уже поздно…
— Жаль, — не скрывая досады, сказал Гринев.
— Но это еще не все, — Сальников закурил, поправил съехавшие на кончик носа очки в тонкой позолоченной оправе и продолжал: — На косяке входной двери я обнаружил следы губной помады. Я приказал ее собрать и приобщил к делу, которое, как вы знаете, передано в вашу епархию.
— Помада, на косяке? — недоуменно пожал плечами Гринев. — Откуда она там?
— Ответ на этот вопрос, товарищ полковник, однозначен. В купе была женщина.
— Но может быть это следы помады оставили прежние пассажиры?
— Ну, во-первых, я уже вам говорил, что почувствовал запах духов, во-вторых, помада была свежей, в-третьих, на косяке она могла быть оставлена не потому, что его, простите, целовали, а потому, что некая дама случайно оставила помаду потому, что она оказалась у нее на руке.
— Но тогда отпечатки!
— К сожалению, их не оказалось.
— А можно ли по следам помады идентифицировать личность?
— Это зависит от ваших специалистов, но скорей всего получить удастся только точную марку помады. Моя версия такова, — Сальников снова поправил очки, погасил сигарету в пепельнице допил пиво, затем испытующее посмотрел на Гринева, словно хотел убедиться, что перед ним человек, которому он может доверять, и продолжал: — Где-то около трех часов ночи, скорей всего в два тридцать или в два сорок, в купе к Минаеву вошла женщина. Вероятно, между ними состоялся какой-то разговор, после которого последовало развитие интимных отношений… Во время этих ласк женщина, как мне представляется, и сделала роковой выстрел. Затем уничтожила отпечатки пальцев, вложила оружие в руку жертве и незаметно покинула купе, оставив только следы губной помады на дверном косяке. Вот и все. Шерше ля фам, как говорят французы.
— Любопытная получается картина, — грустно заметил Гринев, — Минаев был моим подчиненным, добропорядочный семьянин, любил жену и единственного сына, ни в чем подобном замечен не был. И вот он впускает к себе в купе незнакомую женщину, с которой, согласно вашей версии, решил вступить в интимную связь, при этом она берет его табельное оружие и совершает убийство. Но ведь Минаев прошел Карабах, Абхазию, Приднестровье, Чечню имеет высокий разряд по боевым искусствам, прошел школу спецназа, его просто так не завалишь. Может быть, она его траванула чем-то?
