Она могла только догадываться, что ветер сделал с ее волосами.
— Мы живем в двух совершенно различных мирах, — простонала Джесси. — На расстоянии не менее миллиарда миль.
— Что? — спросил он, резко натянув поводья. — Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что у меня болят колени. И бедра. И спина разламывается. Сидни, у меня, в конце концов, болит задница.
— Почему вы не сказали мне раньше? Джесси, я же спрашивал, все ли с вами в порядке.
— Я не хотела, чтобы вы подумали, будто я трусиха.
— Я уже знаю, что вы не трусиха.
— Я хотела, чтобы вы подумали, будто я — выносливый человек, знающий толк в лошадях.
— Зачем?
— Я хотела вам понравиться.
Он выглядел ошарашенным.
— Вы хотели мне понравиться? Зачем? Что еще вы запланировали для ранчо?
— Нет у меня никаких планов насчет вашего вонючего ранчо!
— А насчет меня? — подозрительно сказал он.
— Вот видите! Вы всегда думаете обо мне только самое плохое.
— Я?
— Только не понимаю, почему я вам не нравлюсь. Проклятье! Вы, упрямый старый ковбой, я же отличная девушка!
— Я никогда не говорил, что вы мне не нравитесь, — мягко сказал Сидни. Он направил лошадей к небольшой рощице, протянувшейся вдоль маленького ручейка, остановил там свою лошадь и медленно спешился.
Затем перешел на другую сторону и помог Джесси слезть с лошади. Колени девушки подогнулись, и она прислонилась к нему.
Его рука крепко обняла ее.
— Будьте вы прокляты, Джесси, с чего это вы взяли, что не нравитесь мне? Вы мне нравитесь, черт возьми, даже очень.
— Разве?
— А как вы думаете, зачем я попросил вас поехать сюда? Вы меня заинтриговали, и я хотел получить возможность узнать вас получше.
— Правда?
— Ну а вы что подумали?
— Я подумала, вам нравится… целовать меня.
— Ну, я не буду этого отрицать.
— Я подумала, что, может быть, вы завернете меня в шерстяное одеяло, увезете в никуда и осыплете поцелуями с ног до головы.
— Я привез одеяло, — хрипло сказал Сидни.
— Я надеялась на это.
— Правда? — нежно спросил он.
— Нет, Сидни, я не могу! Мы не можем.
— Мы не можем?
— Мне еще никогда не было так больно, — пожаловалась она, со стоном опускаясь под дерево. — Я думаю, что не смогу скакать верхом обратно.
— Вам придется это сделать, — сказал он.
— Но я не могу.
— Джесси, — Сидни присел рядом с ней и дернул одну из ее кудряшек, — это может показаться забавным, но симпатия и антипатия к вам одинаково изводят меня.
— Изви…
— Нет, — прошептал он, его рот приблизился к ее, — скажи, твои губы тоже болят?
— Нет, кажется, они — единственная часть моего бедного тела, которая избавлена от боли.
