Советник Иао отчего-то медлил, не спешил возвращаться внутрь корабля.
- При всем моем уважении к Собранию, которое одобрило ваш план, господин представитель Фаар, я считаю идею высадки на планету не самой лучшей. Мы могли бы связаться с человеческим руководителем, оставаясь на борту "Буовиинаа". И не рисковать с высадкой. Да еще безоружными.
- Не забывайте, господин советник, я изучал не только языки, но и психологию людей. Наш поступок должен вызвать доверие. Что же до риска - вы сами знаете, он минимален. Люди не могут причинить нам физического вреда.
В закрытой части разума Фаара сформировалось представление о том, что советник Иао, скорее всего, был не слишком честен, говоря о безоружности. Свою жизнь он не станет подвергать не только серьезной, но даже маловероятной угрозе.
"Разговором" диалог двух гио можно было назвать лишь из-за неимения более подходящего слова. Система звуков служила им как вспомогательная. Основная коммуникация происходила на уровне прямого ментального обмена мыслезнаковыми потоками.
- Как специалист по психологии людей, скажите мне, - продолжал Иао, - возможно ли, что человек, с которым мы собираемся говорить, премьер-министр, отреагирует так же как тот, кто недавно был здесь?
Фаар поневоле задумался, почему советник именно теперь высказывает критические замечания. Что у него на уме?.. Надо держаться как можно убедительнее.
- Такая возможность очень мала. - В знак уверенности Фаар развернул руку ладонью вверх. - Господин премьер-министр наделен полномочиями власти, и должен вести себя подобающим образом. Вот увидите, наши слова будут восприняты всерьез. И их правдивость не вызовет сомнения. Не зря же мы позволили земным системам наблюдения засечь присутствие "Буовиинаа". А человек, приходивший сюда, вероятно, болен. Или же на его сознание повлияло какое-то вещество... Я склоняюсь ко второму варианту.
Гиотский представитель попал почти в точку. "Какое-то вещество" на сознание этого человека действительно повлияло, но вчера. А на рассвете он страдал от жестокого похмелья. По дороге, ведущей прочь от дома, Алан Гарден побрел в надежде хотя бы немного проветрить голову.
Увидев посреди кукурузного поля поблескивающую синеватыми искрами здоровую штуковину, он решил больше никогда не пить ничего крепче воды. Если башка скатывается с плеч - это одно, но если начинает мерещиться - совсем другое.
Только подойдя к странной штуке вплотную и дотронувшись до нее рукой, Гарден понял, что дело не в выпивке.
