Мама приходила с работы усталая и огорченная - она не говорила ничего, но я видела... Однажды утром я поняла в чем дело: мама заварила чай и не поставила сахарницу на стол, такое у нас бывало только в трудные времена. Но ведь сейчас у мамы есть работа? Не то, чтобы жалко сахара, просто странно. Мама вздохнула и сказала, что сахар будем класть теперь только в кашу, чтобы экономить - он теперь сильно подорожал, а платить ей на ее работе станут меньше, потому что посетителей в их ресторанчике тоже стало намного меньше.
И, наконец, в один из дней появились беженцы... Я делала уроки и посматривала в окно время от времени, просто так, не то, чтобы увидеть что-то любопытное. А тут на площади появились какие-то люди, с тюками, сумками, мешками, кто-то приехал на повозках - и повозки остановились посреди площади, а кто-то, видимо, шел рядом. Я надела плащ и побежала на Корабельную площадь.
Я стояла около памятника Корабельщику и слушала рассказы беженцев. Кто-то развел костер на камнях площади, кипятил воду. Искры и пар взлетали вверх, к днищу корабля, а корабль словно летел от нас к звездам, подальше от земных бед и забот. Беженцам принесли еду, что-то из одежды. Для маленьких детей - пеленки и одеяльца. Было шумно, как на торговой площади утром в выходной, только тут шум совсем не веселый... Говорили, спорили, плакали... Я подумала, что надо и мне что-то принести для них из дома. Тут вдруг почувствовала, что мне крепко сжали плечо. Мама тихо сказала на ухо:
-Растанна, идем быстрее домой.
Мама держала меня за руку так сильно, что стало больно. Наверно, она боялась, что я потеряюсь. Кругом была толпа, военные перемешались с беженцами и местными жителями. Всюду слышались вопросы, любопытствующие или испуганные разговоры...
-Что ж так светло-то? - спросил кто-то из толпы. - Вон небо все красное.
-Где?
-Да вон там, там...
-Это что, утро уже?
-Это пожар!
Небо с одной стороны стало зловеще-оранжевым, как будто солнце и не заходило. Зарево колыхалось, то слегка затухая, то поднимаясь выше и расходясь на полнеба с южной стороны города.
-Деревни горят... - определил один из беженцев, высокий старик в потертых, растоптанных башмаках.
Кто-то громко заплакал...
Дома мама кинула плащ на спинку стула, потом сняла покрывала с наших кроватей и расстелила их на полу. Мне стало страшно, сердце заколотилось сильно и тревожно, как на площади, когда я слушала рассказы беженцев.
