В свою персональную курилку Леха втискивается с трудом, стараясь не расплескать горячий чай. При его габаритах – росте под 190 сантиметров и весе в центнер – это весьма непростое упражнение. Ему б на волю, на поля сражений, удаль молодецкую показывать, а вот, поди ж ты, уготовила судьба другую участь: в прочном корпусе новейшей атомной стратегической субмарины людей лечить. Зато такая фактура вполне компенсировала возможное недоверие пациентов из-за сравнительно молодого возраста – всего-то 25 лет.
Алексей был симпатичен, несмотря на явно намечавшуюся лысину (кто ж на такую высоту сверху заглянет?), громогласен, весел и остроумен в компании. Сейчас он вполне умиротворен, даже благостен.
В это время с оглушительным лязгом снаружи отдраиваются обе переборочные кремальеры, щелкает входная рукоятка и в амбулаторию вваливается лейтенант Копылов. Его лицо перекошено страданием, светлые волосы взъерошены, в серо-голубых глазах застыла всепоглощающая боль и неизбывная космическая тоска.
От неожиданности и громогласности такого появления Кочубей, уже наполовину скрывшийся в заветном туалете, сильно вздрагивает. Кружка с кипятком в его руках добросовестно повторяет это содрогание тела и выплескивает на упругий живот корабельного доктора изрядную порцию своего содержимого. Из Лехиного горла вместо обычного бархатного баритона вырывается чудовищный фальцет, в котором тренированное ухо вполне может различить и «…мать…», и … Обширный словарный запас специфичных выражений всегда был предметом гордости лейтенанта Кочубея, а умелое применение ненормативной лексики вызывало зависть даже у бывалых подводников.
Однако, Копылов на происходящее не обращает ни малейшего внимания. Он шагает внутрь и обводит нездоровым взглядам помещение в поисках его хозяина.
– Стучаться надо!!!
Первые членораздельные слова доктора явно запоздали. Впрочем, вошедший не обращает и на них никакого внимания, отмахнувшись рукой, как от надоедливой мухи.
– Леха, все! Не могу я больше терпеть!! Что хочешь делай, но избавь меня от этого. Копылов осторожно указал пальцем на распухшую щеку, старательно не дотрагиваясь до нее.
Кочубей с тихим вздохом подходит к замершему посередине амбулатории страдальцу и внимательно разглядывает приподнятую верхнюю губу и грозящий в скором времени совсем закрыться глаз.
– Полоскал?
– А…
– Таблетки вчерашние съел?
– Так еще вчера. И содой, и солью, спиртом, одеколоном… Господи! В ухо стреляет, в носу дергает, глаз уже на резкость не наводится. Впечатление такое, что эти больные зубы у меня по всей голове понатыканы, и еще пара штук в жопе!
