– «Благодаря этой книге вы погрузитесь в мир Древнего Египта и увлечением и восторгом».
И откуда они знали, думал с увлечением и восторгом Петря.
Спустя пару месяцев, когда он отлучился на часок к дороге попрошайничать, и вернулся, дома его ждала Стелла. Молодая, красивая, загорелая. На каблуках, в юбке, и блузке! Розовой, с бантом… Поглядеть на Стелуцу сбежалось все село.
– Пронто, пронто, – смеялась она.
– Белла е белла, – говорила она громко и уверенно.
– Эль пяно! – улыбалась она.
– Белло, чао, э чао, – говорила она.
– Фантастико, чао! – говорила она.
Тудор молча посмотрел на такую чужую и красивую женщину, снял резиновые тапки, которые ему были вместо осенней обуви, и сел на стул. Тудору было страшно неловко. Он робел Стелуцы.
– Спасибо что присмотрел за бэби, – сказала Стелуца.
– А сейчас я забираю его, – сказала она.
– Ты должен понять, что мы с Чиано будем ему более подходящие паринто, – сказала она.
– Да, я все понимаю, – сказал Тудор.
Скучающий Чиано – большой волосатый мужчина с золотой цепью на шее, – посмотрел на часы и зевнул. Ну что же, подумал Тудор, пора прощаться. Аккуратно вынес из соседней комнаты матрац. Старательно все объяснил: как ухаживать, как обмахивать, как мыть. Стелуца и Чиано выглядели очень удивленными.
– А, да, я же бинты не снял, – сказал Тудор.
Мальчишка из-за бинтов был похож на мумию из книги про Древний Египет. Тудор развернул Петрю, – мальчишка стонал громче, потому что от гноя бинты прилипли к коже, – и протер смоченной в дезинфекционном растворе губкой.
– Что же это? – спросила Стелуца с дрожащими губами и слезами на глазах.
– Hidrutyiis dahytero, – сказал грустно Тудор.
Стелуца, глазам не веря, плакала, прижимала голову Петри к себе, бормотала «сынок мой, сыночек», звонила знакомым в Италию, справлялась насчет хорошего врача, всю ночь стояла с опахалом у изголовья мальчишки, каялась, просила у него прощения – он еще не очень хорошо говорит, но все понимает, сказал Тудор, – целовала руки, и говорила, что теперь все будет по другому. Под утро мальчишка забылся, Тудор тоже от усталости и спокойствия – наконец-то в доме есть кто-то, кто посторожит ребенка, знал он, – уснул. А когда они проснулись, в доме было пусто. Стелуца и Чиано уехали, даже не сказав «чао». Тудор все понял и зла не держал.
Надо же ей и о себе подумать.
* * *
Когда в доме кончились продукты, Тудор начал воровать молоко для того, чтобы покормить сына, – от твердой пищи тот стонал еще громче и уже начинал плакать и жаловаться, – а сам пил только воду. Еще Тудор много читал. В тот день, когда ему открылась Истина, в дом забрел бродячий проповедник-баптист в костюме и с папкой.
