Солнце уже взошло. Прибрежный туман начал рассеиваться. Я надела купальный костюм и пошла в заливчик. Вода была теплой, но огромные волны со страшным ревом перекатывались через коралловые рифы, заливая песчаный пляж. Океан бурлил сильнее обычного, но ни легкий бриз, ни ясная, солнечная погода не могли быть тому причиной. Видимо, вулкан где-то на юге или на севере снова проснулся и слегка встряхнул земную кору.
Когда я вошла в столовую, в доме пастора как раз садились к завтраку. Влажные пряди волос на висках выдавали меня с головой. Пришлось рассказать об утренней прогулке. Впрочем, разговор сразу же коснулся нашего отъезда. Мюриель и ее муж засыпали Анджея вопросами.
После завтрака вместе с Мюриель и Анджеем я отправилась в лавку Чжи Лунь-чжана, чтобы уплатить по счету. Принял нас тот же молодой, элегантный китаец, который позавчера доставил муку и консервы. Согнувшись чуть ли не до земли, он приветствовал меня и Мюриель, а с Анджеем поздоровался весьма сердечно, улыбался, лебезил, разложил самые лучшие шелка, показал богатую коллекцию местных украшений, наконец, зажег в нашу честь ароматные палочки, одуряющий дым которых наполнил помещение конторы. Видимо, этот тяжелый запах так подействовал на моих друзей, что Мюриель купила красивую лаковую шкатулку, а Анджей — прекрасной работы серьги «эхо» из белых и красных ракушек и… подарил мне. Вручая подарок, он тихо шепнул:
— Это за вчерашнее приветствие!
Мюриель, увидев в моих руках подарок Анджея, подбежала ко мне, обняла за шею, поцеловала, вручила шкатулку и сказала:
— Возьми эту лаковую безделушку, Энн, она действительно достойна прекрасных сережек.
Затем она взяла из моих рук «эхо» и осторожно уложила их в шкатулку, которая была словно специально сделана для хранения таких хрупких украшений.
Оба подарка на самом деле были прекрасными, ценными и притом очень понравились мне, но я чувствовала себя тем не менее глупо и считала, что мои друзья могли бы подождать, пока мы не уйдем из конторы, и не устраивать зрелища на глазах у китайца, который при этом ухмылялся и подсыпал свежий фимиам к уголькам..
Я благодарила Мюриель и Анджея, когда дверь вдруг распахнулась и в контору вбежал один из земляков купца. И тут я заметила… забинтованный палец. Не знаю, почему этот палец сразу же напомнил мне об обыске в палатке, но, видно, что-то отразилось в моих глазах, ибо купец буркнул себе под нос несколько слов, после чего его земляк тут же ретировался.
