Лайла стояла простенько, опустив руки вдоль тела, слегка наклонив голову. И взгляд её тих и смиренен. Пригляделся. Ткань не тронута временем. Блестит вышивка из бисера. Гарус обрамляет халат по бортам.
– Нравится? – В словах девушки меньше вопроса, чем утверждения.
– Нравится, – отвечаю Лайле и задумываюсь: спрашивать или нет о возрасте наряда. Спрошу – внучка колдуньи найдет достойный ответ, а я окажусь в неловком положении.
– Это бабушкин наряд. В древних все истлело.
Верить? Не верить? Досужие вопросы. Все равно правды не найду.
– Отвернитесь! – Что меня теперь ждет? Неужто увижу обнаженную Лайлу? От нее всего можно ждать.
– Можете повернуться! – Девушка в обычном платье. Но что-то не то в нем, чувствую я.
– Ты ласковый. Мне было хорошо.
Полог палатки слегка колышется от ветерка с реки. Я в полной прострации. Она настоящая колдунья.
Мой опыт общения с женщинами на уровне интимного не то чтобы велик, но и монахом себя не назову. То, что я испытал минутами назад, было во всем необыкновенно. Лайла была неистово ласкова и нежно страстна.
На следующий день мы с берегов Выжумы уехали. Мы едем к реке Сугрюм. Она ближе к Ветлуге, конечной цели нашего вояжа. Мы едем к истоку реки в селение Красное Иваново. Там живет какая-то родственница Лайлы.
– Тетя Маша очень добрая. Они с мужем держат фазанью ферму. И баня у них шикарная.
И тетя Маша с мужем были добрыми, и баня шикарная. Но главное, Лайла превзошла все мои ожидания. Сколько страсти!
Три дня я прожил в состоянии эйфории. И что характерно, ни капли спиртного.
– Приезжайте ещё. Ты, Лайлушка, привози его. Он настоящий, – так проводила нас тетя Маша.
Вот и закончился моя поездка в Марийскую республику. Я возвращаюсь домой. Я везу туда самую драгоценную вещицу, что доставалась мне в жизни. Она сидит рядом. Спит марийская девушка Лайла, а в моих ушах звучит голос её мамы: «На свадьбу не забудьте пригласить. И вот что еще прошу. Пускай Лайла наденет тот наряд. Я его шила специально для её свадьбы».
«Ах, как годы летят…»
Мне тридцать пять. Спасибо зарядке, я не потерял спортивной формы и могу без труда отжаться от пола раз сто. Могу пробежать пять километров и после этого не умереть. И в сфере умственной деятельности со мной все в порядке. Читаю лекции в Гуманитарном университете. Что удивительно, на них приходят не только студенты.
Помаленьку пишу. Мой «старик» Ундервуд отправлен на пенсию, и ныне я набиваю тексты на электрической машинке. У неё нет обычной каретки. Шарик какой-то вместо неё.
