К обеду — так мы называли короткий двадцатиминутный перерыв в третьем часу ночи — я уже знал, что могу дать больше захватов, чем обычно, если только не расслаблюсь к концу смены. "Не должен, не имею права расслабиться", — сказал я себе. Впрочем, и "раскованная" работа двенадцать часов подряд, ночью, на несытый желудок к утру буквально валила с ног Поэтому, косца я узнал, что впервые дал за эту смену 130 деталей, то не испытал никакого иного чувства, кроме тяжелого груза усталости.
Тут ко мне подошел Барков и заметил как бы между делом:
— Слава те господи, может наконец перестанешь отставать".
В этом отрывке особо любопытно сочетание слов "не имею права расслабиться" и "раскованная работа". Казалось бы, они исключают друг друга, но теперь мы, по опыту восточной медитации, знаем, что расслабление и сосредоточение относятся к разным вещам. Выйдя на работу вечером, когда тело обычно расслабляется, зуборезчик начал работать без физического и психологического напряжения, но с твердой концентрацией на объекте работы. С напряжением Храмцов едва смог одолеть норму в 70 захватов — без излишнего напряжения скачком поднял ее до 130.
Любопытные в этой связи слова К. Станиславского:
"…Артисты в минуты сильных подъемов, под влиянием излишнего старания, еще сильнее напрягаются. Как это отзывается на творчестве — мы знаем. Поэтому, чтобы не свихнуться на сильных подъемах, нужно особенно заботиться о самом полном, самом предельном освобождении мышц от напряжения. Привычка к непрерывной самопроверке и к борьбе с напряжением должна стать нормальным состоянием артиста на сцене. Этого надо добиваться с помощью долгих упражнений и систематической тренировки. Надо довести себя до того, чтобы в минуты больших подъемов привычка ослаблять мышцы стала более нормальной, чем потребность к напряжению". ("Работа актера над собой", часть 1.)
Одним из секретов мастеров карате является умение опустошать сознание во время разбивания твердых предметов. Неподавленный страх заставляет непроизвольно задерживать руку перед предметом — и предмет не разбивается, что и в самом деле причиняет сильную боль. "Опустошение ума" позволяет добиться и исключительной гибкости. Если спортсмен, например, опускаясь на растяжку, не подавил свой страх боли, мышцы непроизвольно напрягутся, и воздействие на них в самом деле приведет к травмам.
Умственная опустошенность часто должна дополняться мышечной релаксацией. Волейболист тем лучше исполнит блок над сеткой, чем лучше расслаблены его корпус и руки в начале движения, — это позволит волне от ног без помех пройти в руки. Но в конечной стадии движения волейболисту требуются уже не расслабленность и опустошенность, а напряжение и умственная концентрация на руках.
