— Вот именно,— подхватила девушка, удивленно и с возмущением глядя на Феликса.— Что вы предлагаете?..
— Кон-крет-но!..— по слогам произнес Карцев и, остановившись против Феликса, покачнулся — с пятки на носок и с носка на пятку.
Да, да, конкретно, пронеслось у Феликса. Конкретно... Что же конкретно?..
— Я предлагаю сохранить у города дух... Душу,— сказал он.— Я не чувствую здесь души.— Он повел головой в сторону исчерченного ватмана.
— И для этого отказаться от асфальта?
Карцев снова перекачнулся с пятки на носок. Голос его звучал по-прежнему ровно, однако как бы утончился, напрягся.
Все-таки его заело, подумал Феликс. Все-таки...
— Или, может быть, каждое утро прогонять по улицам караван верблюдов, чтобы они будили горожан своими колокольчиками?.. Но это уже дело горкоммунхозотдела.
Неожиданно получилось в рифму. Карцев улыбнулся. Он ждал, что и в зале раздадутся смешки, но там было тихо. Это его, видимо, обеспокоило, насторожило.
— Я понимаю, вы литератор...— Он сбавил тон.— Архитектура и градостроительство — не ваша область, и вам трудно сформулировать... Но вы, может быть, требуете от нас того, чего мы не в силах сделать?..
— Вот именно!..— сказала девушка, опаляя Феликса укоризненно-сердитым взглядом.
— Между прочим,— впервые подал голос юноша в черном костюме,— у нас на центральной площади запроектирован памятник, и как раз в честь того отряда... Мы изучали историю.— Он произнес эти слова тихо, но внятно, с раздумчивой интонацией. Феликс ощутил, как между ним и этим юношей протянулась ниточка. Он не стал за нее цепляться.
— Конечно,— сказал он, глядя на Карцева,— я совершенный профан в градостроительстве и мало что знаю о Корбюзье...— Карцев снисходительно кивнул,— Но где-то... По-моему, в Афинской хартии... (Он заметил, как напряглось лицо у Карцева, и медленно, с удовольствием повторил еще раз последние слова). В Афинской хартии Корбюзье как раз и писал о сохранении архитектурных сооружений, имеющих историческое и художественное значение...
— Ах, да господи!..— всплеснул руками Карцев, и голос его вдруг утратил ядовитый холодок и сдержанность.— Ах, да господи!.. О какой Афинской хартии вы толкуете?.. Я улавливаю, что вы имеете в виду, сейчас это модно — старина, ценности прошлого... Но где вы тут увидели — Руанский собор или Эль-Регистан?.. Или... Я не знаю, хотя бы Тракайский замок, что ли, или Рыночные ряды... Ведь это же все — слова, слова, слова!.. Как говорил принц Гамлет!.. Что тут беречь, что тут сохранять?
