— С таким сбродом ты говно в жопе не удержишь, не то что брод, — сказала Ксю.
Барт вздрогнул. Не зря говорят, что она колдунья, откуда иначе ей знать, что половина имперского войска мается несварением?
— Отец! — воскликнул Барт. — Разреши…
— Не разрешаю, — отрезал Ромул. — Ты на абордаж не ходил, а она ходила. Много раз. Потому имеет право дерзить. Ксю, у меня приказ держать брод пока хватит сил.
— Сил хватит ненадолго, — сказала Ксю.
— Это касается только меня и Птаага, — сказал Ромул. — Не тебя.
— Мой монастырь посвящен Птаагу, — заметила Ксю. — Так что меня оно тоже касается. Когда ждешь степняков?
— Послезавтра, — сказал Ромул.
Настоятельница снова клацнула челюстью.
— Послезавтра? — переспросила она. — А эвакуация?
— Какая тут эвакуация, — пожал плечами Ромул. — Божья воля очевидна. Все сложим головы во имя богов и императора. Военные, гражданские, все…
— А дети? — не унималась Ксю. — У меня больше сотни сирот-бастардов.
— Сироты-бастарды тоже, — сказал Ромул и безразлично пожал плечами.
Ксю некоторое время испытующе пялилась ему в глаза, затем отвела взгляд и тоже пожала плечами.
— Скажи бойцам, пусть детей не обижают, — сказала она.
— Солдат ребенка не обидит, — сказал Ромул.
— Старших девочек тоже, — добавила Ксю.
— Гм, — сказал Ромул. — Ладно, хорошо, старших девочек тоже.
— Поклянись, — потребовала Ксю.
— Клянусь, — сказал Ромул. — Всеми светлыми богами клянусь, и пусть моя душа не спасется, если нарушу сию клятву.
— Клятву приняла, — кивнула Ксю. — Слезай с коня, пойдем, покажу, где людей разместить.
— Барт, пойдешь со мной, — приказал Ромул сыну.
Барт слез с коня и последовал за настоятельницей и отцом. Лицо Барта было мрачно. Он только сейчас понял, что вряд ли переживет послезавтрашний день. А сегодня и завтра обещают быть неимоверно унылыми. Зачем только отец поклялся не обижать местных девок…
Птааг не соврал, Мюллеру недолго пришлось сидеть на хлебе и воде. И трех часов не прошло, как в карцер явилась Ассоль в сопровождении незнакомого мужика-простолюдина, здоровенного, волосатого и вонючего. Воспитательница схватила Мюллера за руку и выволокла в коридор, тот даже проморгаться не успел.
— Ага, вот они где, сходы для смолы, — непонятно пробасил мужик. — Эй, Шорти!
Мюллер к этому времени уже проморгался и понял, что в коридоре полно больших и вонючих волосатых мужиков, и это не просто мужики, а воины, потому что на поясе у кого сабля, у кого меч, у кого топор, а у некоторых поверх рубах нацеплены кольчуги и панцири, видать, не нашли времени разоблачиться.
