По фотографии я сразу опознал Никколо. Но я им не помощник в этом деле.
Идиоты! Не могут отличить звезду красноармейскую от сатанинской. На флаге США 50 красноармейских звезд. И журналистам, наверное, дали перевернутую фотографию. «666», а не «999»! Интересно, не попытаются ли журналисты еще приплести настойку «Три девятки» к этому делу?
Значит, этот Никколо жив, хотя и свихнулся. Дамиано надел на него манжеты и отпустил на все четыре стороны. Он не обманул меня. А интересно, как он сумел вывести за пару часов из его организма две бутылки водки, да так, что и следов не осталось? Капельница или еще что-то новенькое?
В купе вошел мой сосед, будущий «подопечный». Я его сразу узнал.
– Bon giorno! – поприветствовал я его с порога.
Он уронил сумку от неожиданности, но быстро сориентировался и поднял ее.
– Здравствуй, – и протянул мне руку.
– Как работает Ваш мобильник?
– Уже нормально.
Это был тот самый неуклюжий посетитель ночного бара, который тогда не мог справиться со своим сотовым.
– Иван, – представился он.– Иван Мартынов.
– Виктор. А как, если не секрет, Вас зовут по-настоящему?
– Как ни странно, почти так же. Я урожденный Иван Мартини. Иван и Ивано в двадцатом веке стали довольно популярными именами в Италии, особенно на севере. А мои родители служили у русских. Их графиня вышла замуж за одного нашего аристократа, а после революции навсегда переехала в Италию. Со своими детьми она говорила только по-русски, заодно и нас знакомила с русской литературой. Моей матери очень понравился Иван Бунин. В его честь меня и назвали. А потом, во время войны, мои родители укрывали русского военнопленного, который сбежал из концлагеря. Его тоже звали Иваном. Он так и остался жить в нашей деревне, пристроился к вдове Пескаторе и не захотел возвращаться к себе домой в Россию.
Я внимательно посмотрел на него.
– Правильно сделал, его бы посадили лет на двадцать. А скорее всего, расстреляли.
Его южный акцент уже исчез напрочь, словно его и не было.
Граница работала по системе «нипель». Нашим пограничникам и таможенникам было до фонаря, что ты вывозишь отсюда, за исключением скульптур и картин. Зато сопредельная сторона смотрела с нескрываемой ненавистью на всех въезжающих, вне зависимости от их гражданства и языка. Но обслуживали без грубости.
Сначала пограничники проверяли паспорта. Затем шли таможенники с собакой. Собака вынюхивала не наркотики, а бумажные деньги по запаху пота.
Какой-то пассажир купил в нашем книжном магазине типографскую копию картины Рембрандта. Тираж – пять тысяч экземпляров. Цена копии – один доллар.
