– По обыкновению, опоздал, – сказала мать. – Мой мальчик, Мириам.
Высокая девушка в чёрном подняла глаза, и вся выдержка Джорджи покинула его – как только он понял, что она ничего не знает. Он смотрел на неё хладнокровно и критически. Вот густые, чёрные волосы, откинутые со лба, характерно вьющиеся над правым ухом; вот серые глаза, стоящие довольно близко друг к другу; короткая верхняя губа, решительный подбородок и знакомая постановка головы. Вот и маленький, хорошо очерченный рот, который когда-то поцеловал его.
– Джорджи, милый! – с изумлением проговорила мать, потому что Мириам вспыхнула под его пристальным взглядом.
– Я… я прошу извинения! – задыхаясь, проговорил он. – Не знаю, говорила ли вам мать, что по временам я бываю идиотом, в особенности до завтрака. Это… это семейный недостаток.
Он повернулся и стал рассматривать горячие блюда, стоящие на буфете, радуясь, что она не знает, ничего не знает.
Его разговор во время завтрака походил на речь тихопомешанного; но матери казалось, что она никогда не видала своего сына таким красивым. Как может какая-либо девушка, в особенности Мириам с её проницательностью, не пасть ниц и не поклоняться? Но Мириам была очень недовольна. Никогда в жизни никто не смотрел на неё таким упорным взглядом, и она сейчас же ушла в свою скорлупу, когда Джорджи объявил, что он изменил своё намерение насчёт поездки в город и останется играть в теннис с мисс Ласи, если она не имеет в виду чего-либо лучшего.
– О, я не желаю мешать вам. Я занята. У меня есть дело на все утро.
«Что это сделалось с Джорджи? Отчего он вёл себя так странно? – вздыхая, проговорила про себя мать. – Мириам так чувствительна».
– Вы композиторствуете, не правда ли? Должно быть, это очень приятно, когда к этому есть способности. («Свинья, о, свинья!» – думала Мириам.) Я слышал, как вы пели, когда я возвращался вчера вечером после рыбной ловли. Что-то насчёт «Моря грёз», не так ли? (Мириам содрогнулась до глубины своей оскорблённой души.) Прелестная песня. Что вы думаете о таких вещах?
– Ведь вы только сочинили музыку, милая?
– И слова, мамочка. Я уверен в этом! – сказал Джорджи со сверкающими глазами. (Нет, она ничего не знала.)
– Да, я написала и слова.
Мириам говорила медленно; она знала, что шепелявит, когда нервничает.
– Но как ты мог это узнать, Джорджи? – сказала мать в восторге, словно самый молодой майор в армии был десятилетний мальчик, отличающийся перед гостями.
– Я как-то был уверен в этом. О, мамочка, во мне есть много непонятного для вас. Похоже, что будет жаркий день – для Англии. Не желаете ли поехать верхом после полудня, мисс Ласи? Если хотите, мы можем выехать после чая.
