– Хотите спасти душу на старости лет?
– Хочу, Анастасия, – тихо ответил Клим, окрашивая первое слово бархатными густо-бордовыми красками. Его лицо изменилось, стало суровым, серые глаза сузились, взгляд застыл на мне. Брови сдвинулись, между ними образовалась глубокая складка, добавившая Климу мрачности. Он о чем-то сосредоточенно думал… – Больше никогда не попадай в такие истории. Что бы ни было, не попадай.
– Отдайте мне портрет. Пожалуйста, – резко сменила я тему.
– Нет.
– Почему?
– Мы уже разговаривали об этом.
– Он мне нужен.
– Как ты красива, – расслабившись, спокойно произнес Клим, подался вперед и добавил просто, точно речь шла о погоде: – Если когда-нибудь захочешь отомстить бабушке – приезжай. Я охотно помогу в этом. Ну что, скрепим твой ответ всемогущим «никогда» или и так сойдет? – Клим улыбнулся мягко, протянул руку и коснулся моей щеки.
Я закрыла глаза, но вовсе не потому что разомлела… Я должна была… просто обязана прочитать какое-нибудь страшное заклинание, способное сжечь кресло, на котором сидел Клим. Дотла!
– Не смейте ко мне прикасаться.
– Не буду, – ответил он, убрал руку, встал и вернул целое и невредимое кресло на место (увы, не сгорело). – Твои вещи промокли, я их упаковал, они отправятся к Брилю вместе с тобой.
– А в чем поеду я?
– В моих вещах.
«Лучше голой!»
«Охотно на это посмотрю».
Наши взгляды опять звенели не хуже шпаг.
– Принесите, пожалуйста, – миролюбиво произнесла я, демонстрируя равнодушие, – я хочу одеться.
– Ты не сможешь, тебе нужна помощь. И я, как человек, вставший на путь добра, готов ее оказать.
– Тогда лучше я поеду голая.
– Охотно на это посмотрю.
Мои щеки вспыхнули, в груди кольнуло, пальцы автоматически сжали край одеяла… Клим подошел, наклонился и шепнул мне в ухо:
– Уверен, мы очень скоро встретимся, что-то давно я не видел твою бабушку…
Сказав это, Шелаев вышел, а минут через десять появился Бриль, и я, впитав его великанскую энергию и доброту, мгновенно почувствовала себя лучше. Лев Александрович сначала завалил меня вопросами, простучал, прослушал, попросил выпить гадкую микстуру, а затем помог одеться. Одно дело – лежать в тепле, почти не шевелиться, не напрягать мышцы, не нагружать кости, а другое – засовывать ноги в брюки и натягивать футболку. Я походила на пластмассовую куклу, у которой толком ничего не сгибается и не поворачивается, – ноющую и бестолковую. В вертикальном положении от меня было мало толку.
– Я донесу тебя до машины, хорошо? – сказал Бриль, когда я наконец-то утонула в одежде Шелаева.
