Дальше хладнокровие дало сбой, но я все же дотянула главную мысль до конца: между нами ничего нет, совершенно неважно, что думает Клим обо мне, он сам по себе, а я сама по себе. И если мы все же когда-нибудь встретимся, самое лучшее – вести себя как всегда, словно ничего не произошло, словно он не обнимал меня и не целовал, словно я не отвечала и не желала большего…
Распахнув дверь ресторана «Берег» я закрыла глаза и дала возможность музыке, несущейся громким бешеным ритмом по залу, проникнуть в голову и заполнить мозг (бесполезно раскладывать по полочкам то, что хоть как-то связано с Шелаевым). Почувствовав неимоверное облегчение, я устремилась к Симке, устроившейся на диване в углу и уже попивающей какой-то коктейль.
– Давай что-нибудь заказывай, – предложила она и добавила: – Надеюсь, Акимова здесь не появится, сегодня в нашей жизни ее было слишком много.
– Я возьму только кофе, нет аппетита.
– У меня тоже его нет, и я пью коктейль, – Симка, оглядевшись, кивнула на барную стойку. – Половина наших здесь.
Через полчаса я несколько размякла и принялась думать о хорошем: о предстоящей работе, о столь долгожданной самостоятельности, о ребенке Нины Филипповны, о том, что теперь могу беспрепятственно встречаться с тетей и общаться с ней столько, сколько захочу. И больше никто не станет спрашивать, где я была.
– Я, пожалуй, пойду потанцую. Ты не хочешь? – спросила Симка, пристраивая сумку поудобнее рядом с диванными подушками.
– Пока нет, может, позже.
– Завтра ты начнешь работать у Матвеева. Здорово. Интересно, что скажет твоя бабушка, когда узнает?
– Не представляю. – Я посмотрела на Симку и повторила: – Не представляю.
– Внучка Эдиты Павловны Ланье за прилавком. Новость года!
– Лера точно упадет в обморок, – с улыбкой ответила я, и в этом не было никаких сомнений.
Симка, поднявшись, направилась к барной стойке, но на полпути остановилась, обернулась, посмотрела на меня, помедлила и зашагала обратно. В ней явно произошли перемены: походка потеряла легкость, левой рукой она схватилась за правый локоть, уголки губ опустились, глаза потухли. За короткий промежуток времени она стала совсем другой – напряженной и, пожалуй, расстроенной. За годы нашей дружбы я видела Симку разной: и веселой, и грустной, и сердитой, и даже гневной, но такой… Такой я ее видела впервые. Будто из подруги ушла весна, которая всегда наполняла каждую клеточку тела. Я нахмурилась и отложила папку меню в сторону, беспокойство подкатило к горлу, даже сердце стало стучать чаще. Что случилось?
