Виталий Иванович с любовью вспоминает в своем письме о командире подводной лодки «Л-4» Е. П. Полякове, жизнерадостном, смелом человеке, и о бесстрашном командире «С-32» С. К. Павленко. Учась друг у друга, Поляков и Павленко соревновались между собой, стараясь сделать как можно больше рейсов в осажденную базу. Днем и ночью обе лодки стремились идти больше в надводном положении: ведь полный надводный ход для лодок типа «Л» — 14 узлов и для типа «С» — 17–19 узлов.
В подводном положении скорость составляла соответственно 9 и 10 узлов. Таким образом, надводный ход давал огромный выигрыш во времени.
Нередко бывало так: увидят наблюдатели вдали на горизонте самолет, и лодка уходит под воду, хотя самолет летит своим курсом. Поляков и Павленко — чему Обидин свидетель — были в числе тех, кто упорно не только ночью, но и днем стремился ходить больше надводным ходом. Лишь когда самолет явно летел в направлении лодки, уходили на глубину.
Конечно, это был риск. Но риск оправданный.
«К счастью, — вспоминает Обидин, — на самолетах противника не всегда были глубинные бомбы, а фугаски рвались не на глубине, а на поверхности».
22 июня, приняв на борт 40 тонн боеприпаса и 35 тонн авиационного бензина, из Новороссийска в Севастополь, в Стрелецкую бухту, вышла подводная лодка «Д-5». В пути лодке приходилось несколько раз срочно погружаться, чтобы уклониться от самолетов противника. На подходе к Севастополю шли только под водой. Экипаж слышал отдаленные взрывы глубинных бомб: это катера противника бомбили фарватер.
Но вот взрывы утихли. Командир лодки приказал всплыть под перископ и увидел на горизонте три катера. Снова срочно погрузились, стали уходить на глубину. Но катера, видимо, заметили лодку и через некоторое время стали сбрасывать глубинные бомбы. Маневр мог бы вывести лодку из зоны бомбометания, но справа и слева было минное поле. Акустик непрерывно докладывал о шуме винтов катера. Близкие взрывы глубинных бомб подбрасывали лодку. Погас свет. В кормовой отсек просачивалась вода. Удерживать лодку на большой глубине становилось все труднее. Бомбежка продолжалась…
Командир подводной лодки старший лейтенант Иван Яковлевич Трофимов решил форсировать минное заграждение.
— Трудно передать мое состояние, — рассказывал Иван Яковлевич, — когда поступило первое донесение из носового отсека: «Скрежет по правому борту»…
Это был минреп, тонкий стальной трос, который удерживает мину на якоре. Видимо, трос коснулся корпуса лодки. Командир и экипаж знали, что может произойти взрыв. Но Трофимов продолжал спокойно отдавать приказания.
