Я достал лопату, переступил через шнур и через дощатую перегородку границу будущей бетонированной площадки. Еще три шага. Здесь. Основная масса раствора сбрасывается на середину, а уж затем разравнивается. Я выбрал дом, расположенный на покатом склоне, так что здесь для будущей автостоянки мы подсыпали землю. Я рассчитывал, что копать тут будет легче.
Легче, да. Но не так уж легко, потому что мне приходилось спешить. Я запыхался, спина и плечи уже болели. Нужно было бы копать еще глубже, но я остановился на четырех футах.
Я подогнал машину с погашенными фарами задним ходом почти вплотную к месту. Открыл багажник. Снял парусину. Потянул ее за ноги, привел в сидячее положение, после чего опять взвалил через плечо. Яма оказалась слишком тесной, и в длину, и в ширину места только-только хватило. Я пытался вообще не думать о том, что я делаю, забрасывая могилу землей. Но потом землю нужно было утрамбовать. Я утаптывал ее, а сам видел, как она лежит в бикини у плавательного бассейна, греясь на солнце. Видел ее в вечернем платье. Я видел ее шагающей, бегущей, смеющейся.
Земли оставалось в излишке меньше, чем я предполагал. Она заняла там совсем немного места. Оставшееся я разметал широкими взмахами лопаты. Потом парусиновой тряпкой тщательно загладил следы, которые я оставил, утаптывая почву.
Одиннадцать. Время поджимало. Я поехал домой, убрал лопату. Открыл встроенный шкаф в верхнем коридоре, достал оттуда оба дорожных чемодана. Я не поленился набить их доверху вещами, которые она захотела бы взять с собой. Все лучшее, все самое новое. Костюмы, юбки, блузы, туфли, драгоценности, духи, косметику. Я собирал это все так же лихорадочно и поспешно, как и она собирала бы. Я оставил открытыми пару ящиков и кое-что из тряпок уронил почти нечаянно, - пусть валяются в шкафу и на полу, так естественней.
Я был почти готов, когда зазвонил телефон. Пусть звонит. Одиннадцать раз проверещала проклятая машинка, прежде чем звонивший догадался повесить трубку. Я снес чемодан вниз и уложил в багажник медного "порше", туда же я сунул ее норковую накидку. Как обычно, она оставила ключ в зажигании. Я возвратился в дом и вышел оттуда в теннисных туфлях, в штанах, в которых я ездил когда-то на охоту, темной шерстяной рубахе. Я нес ее сумочку, при мне был также пистолет, автоматический, двадцать второго калибра, девятизарядный, к которому я не прикасался по меньшей мере три года. Все девять патронов были в обойме.
