Айгур неожиданно поймал себя на мысли, что жалеет людей, но… не понимает их. За кусок мяса, за лепёшку, за крынку молока, за круг овечьего сыра люди благодарны Богам. Они читают наизусть Законы Божьи, и придумывают молитвы во славу Богов. Они с радостью отдают часть своего урожая, куют им мечи и латы, ткут холсты и шьют одежды. А если появится, вдруг, среди людей человек, недовольный таким укладом — сомневающийся или вообще неверующий — люди сами отдают такого отщепенца на расправу своим господам. Чтобы не мешал жить так, как они привыкли и так, как им нравится. А могут и сами расправиться, как расправились с мамой, как едва не разорвали на части его, пятилетнего мальца…
А, может быть, всё-таки, живёт в его сердце давняя обида на людей?
За маму! За их отношение к нему. За их презрение и брезгливость, которая, практически, не отличается от презрения и брезгливости Богов к ним самим.
Что ж выходит? Люди ничем не отличаются от Богов? Было бы кого презирать и кем брезговать!
Айгур совершенно запутался. Выходило — он совершенно не знает людей. И тем, кого он не знает, но кто ненавидит его, он вознамерился подарить Большой Мир?! А зачем он им?.. Может быть, и вовсе ни к чему…
Да, Айгур не был уверен, что свержение власти Богов станет благом для людей. Но и остановиться на полпути к свободе он тоже не мог.
А Бог ждал ответа человека. Понимая, что молчание затянулось, горбун медленно поднял голову и сказал:
— Люди не замечают, что они уроды. Они рождаются уродливыми, такими живут и умирают. Они привыкли к своему уродству, как к одежде, которую носят. Они не знают, что их уродство искусственное. А если бы даже и узнали… Думаю, их бы это не сильно огорчило, во всяком случае, не сразу и не всех… А по поводу свободы?.. Люди не страдают от своего рабства, не осознают его. Они сыты и этого им вполне достаточно…
— Ты хочешь вернуться? — Гудзор хмуро взглянул на парня из-под седых кустистых бровей.
— Нет! — резко встряхнул головой кузнец. — Я вернусь к людям только тогда, когда доведу до конца задуманное.
— Значит, ты берёшь на себя ответственность за судьбы людей, несмотря на то, что такими полномочиями тебя никто не наделял, — удовлетворенно сказал старик.
— Да, я беру на себя эту ответственность, потому что считаю свержение Богов делом справедливым.
В словах, произнесённых юношей, звучала уверенность. Гудзор удовлетворенно кивнул и едва слышно пробормотал:
— Не массы творят историю, а личности.
