— Погоди, Ольм, не горячись. — Гнюйс сбавил обороты, поняв, что переборщил. — Научные работы никто не сворачивал. Они идут, как и шли, только чуть медленнее. Часть пространственников, помимо утвержденного списка, я, действительно, использую на заготовках, но иначе нельзя — народа, как всегда, не хватает. Кроме того, ты забываешь о дежурствах в центре наблюдения за барьером. А если случится неожиданная активизация в зоне энтропии? Я же один не справлюсь. Мне помогают те же пространственники… А Совет? Ну, что Совет! — быстро заговорил он. — Да они, как дети малые. С каждой ерундой ко мне бегут. Сами ничего не могут решить. Вот и приходится на два фронта…
Ольм недоверчиво глядел на своего зама. Лжёт Гнюйс. Ольм чувствовал — лжёт. Не нужно ему разворачивать пространство. Не хочет Гнюйс связи с внешним миром. Кто он там, на Риэле? Рядовой учёный, талантливый и уже заслуженный, но таких, как он, на планете много. А здесь, в маленьком, изолированном мирке Гнюйс — один из вершителей судеб. А что будет после его, Ольма, смерти? Гнюйс станет самым главным и превратится в царька, в маленького диктатора. И будет править людьми. Уже сейчас он прибрал к своим рукам многих…
Нет. Этого не должно случиться!
Ольм сделал выбор.
— Подготовь отчёт о проделанной в лаборатории работе, — сухо приказал он. — И составь план дальнейших действий. Надеюсь, ты меня понимаешь — речь идет о плане подготовки всего оборудования к операции по разворачиванию пространственного кокона. Отчёт и план распечатай на бумагу…
— Зачем? — хмыкнул Гнюйс. — Я сброшу информацию на твою персоналку…
— Распечатай, — с нажимом повторил Ольм.
— Без причуд не можешь, — съязвил карлик.
— Передашь мне распечатку через Вэлза, — не обращая внимания на иронию Гнюйса, продолжал Ольм, — когда он вернется из экспедиции. Кстати, когда он возвращается?
— Вечером, как обычно…
— Пусть зайдет ко мне. Обязательно сегодня! Хоть ночью.
Ольм отключил связь и бессильно откинулся на спинку кресла. Неприятный разговор с Гнюйсом отнял много сил. Рука потянулась за пилюлями. Он положил на ладонь три штуки, но проглотить не успел, руки затряслись и пилюли выпали, раскатились по столешнице. Собирать их старик не стал.
Всё началось, как обычно — с дрожи в руках. Ольм бросил взгляд на входную дверь — никто не должен видеть того, что сейчас произойдёт. Особенно Альгатора, в её памяти он хотел остаться человеком. Учёный с трудом поднялся, вышел из-за стола и, подойдя к двери, повернул ключ. Потом подошёл к зеркалу, включил запись, и стал наблюдать за мутациями, которые, вот-вот, должны были начаться. Он чувствовал приближение ЭТОГО…
