Потапов ворочался на камнях. Отяжелевшее, разбитое переходом и нервотрёпкой, тело словно налилось чугуном. Плечи, натруженные ремнями, горели. Мгновение казалось, что тяжеленный рюкзак так и остался висеть на спине, будто бы и не снимал его лейтенант. До того мышцы к тяжести привыкли, что и освобождения от неё не почувствовали. Видно, уже не способны были. Под спиной оказался мелкий острый камень, но приподниматься, чтобы отбросить его, было лень. Солнце вылезло из-за гор, но ещё не грело. Липкий, холодный пот, заливший все тело, остыл. Волглое, противное бельё холодило спину и грудь. Лейтенанта бил озноб. Сон не шёл. Пить хотелось ужасно, но Потапов знал, что нельзя. И напиться не напьёшься, и воду последнюю истратишь. Терпеть надо. Постараться заснуть, о воде не думать. Глотку – как наждаком натёрли. Губы склеились, слиплись. Застыла спёкшаяся слюна коркой. Шевельнёшь губами – корка лопается. Больно… В речке бы сейчас искупаться!
Ермак пристроился к Кукушкину, навалился на бок, ткнулся носом в подложенный под голову рюкзак. Сапёр обнял собаку ласково, заглянул в глаза просящие. Ну нет у меня воды, понимаешь, нет! Ты ведь сам всё выпил, пока шли. И взять негде, брат… Такая вот у нас с тобой жизнь. Терпеть надо. Эй, Ермак, Ермак! Кто ж придумал вас, животин несчастных, на войну призывать? Тут и человеку-то порой хоть по-волчьи завой, а тебе, собачатине, небось, и подавно…
Малыш был шустрый, чёрненький с жёлтым. Морда тёплая, сопливая, добродушная. По вольеру вечно ползает – передние лапки уже окрепли, выпрямились, а задние не держат ещё, так и ползёт – зад по земле волочится; во все углы тычется, ищет чего-то. А как на все четыре поднялся, так и не остановишь совсем. Всё в движении, всё в походе. За это Ермаком и прозвали. За походы по всему собачьему питомнику. Подрос малыш маленько, выпрямился, грудь налилась – начали его на площадку водить, чтоб привыкал потихоньку. На площадке интересно, весело. Барьеры разные понаставлены, брёвна, лестницы. Собаки мечутся, через заборы прыгают, на "куклу-чучело" бросаются. У "куклы" рукава длинные, ватные, до колен болтаются. Молодняк на них – как бык на тряпку. Схватят зубами и давай таскать! Да ещё и с рыком. "Кукла" рукав вырывает, да иногда так сильно, что молодняк лапами от земли отрывается, но зубов не разжимает – держится. Злится молодняк, рычит, в раж входит. Те, кто постарше, поопытней, те за рукавами уже не охотятся. Прямо в глотку норовят! Страшенные псы, могучие. Грудь сама себя шире. На границу пойдут или в колонии. Звери! Чисто звери! Чуть что – и в глотку…
