Боятся, сволочи.
– Теперь можете быть свободны, но помните, что появление на улице во время комендантского часа – смерть.
Обратно к своим саням возвращались молча. Глухов, Боровой и Фефер подошли через минуту. Кузьма отправил своих двух подчинённых, что ехали с нами во вторых санях, занять очередь на получение оружия.
– Ну, что делать будем? – Боровой задымил самокруткой, угостив остальных курящих. Мы с Германом отказались.
– С вами сколько человек?
– Двое. Надёжные.
– Тогда Кузьму отправим сегодня, а сами завтра поедем. Заберём что следует.
– Тебе бы с Евстатычем податься, а то подозрительно.
– Болею я. По морде, что ли, не видно, мне в больничку надоть. А завтра меня добросите, Кузьма отметит, что оружие я завтра получу. Всё честь по чести.
– А чё, дело молодое.
– Заткнись, а? Тошно.
– Как же мы людям в глаза смотреть будем? – Герка стиснул в руках шапку. – Своих же убивали.
– Так и будем, – Боровой сплюнул в грязь. – С болью, но она пройдёт, а вот ненависть должна остаться. Её время не лечит, только кровью. Тут надо думать, что с остальными – с теми, кто за жалованье пошёл. Они, и правда, могут подумать, что им теперь пути отрезаны.
– Да, – Говоров глубоко затянулся и чуть не закашлялся. – Мужики, что постарше, сдюжат, а вот молодёжь и поломаться может. Один, видишь, чуть шапку пополам не разорвал.
Фефер зло посмотрел на Говорова и натянул шапку на голову.
– Ничего я не поломаюсь, только я в отряд уйду, буду немцев бить.
– Да? Это в какой? – разобрала меня злость. – Не знаю я отряда, в который тебя возьмут.
– Но как же, товарищ…
– Тихо!
– Леший, ты чего? – перешёл на шёпот Герман. – А если они меня опять заставят, да я следующий раз просто в них выстрелю.
– Всё, закончили истерику. Есть задание. Осторожно, но только очень осторожно, надо выяснить, что в городе происходит. Заметили, что часть немцев одета как-то странно. Будто у них форма не новая, как бы не второго срока ношения. Ещё унтер этот, акцент мне у него не понравился. Не польский это акцент, не белорусский, не украинский…
– Может, финн? – предположил Глухов.
– Может, тогда это плохо. Эти лесовики знатные и из-за войны нас здорово ненавидят. Но у финнов своя форма должна быть, а тут немецкая.
Говоров решил сегодня тоже не ехать – было ему к кому на ночь заскочить, да и на базаре кое-чего продать надо, как и Феферу со товарищи. Тем более надо место в санях освободить. Я тоже прихватил котомку и отправился здоровье поправлять. В госпиталь пропустили без проблем, видно, морда лица показалась охраннику соответствующей месту посещения. Из-за неё же и Ольгу чуть инфаркт не хватил, когда та увидела меня в коридоре.
