– Сейчас. Как только оружие отдам, так зараз и шлёпнешь, я вас, коммуняк, знаю.
– Может, и знаешь, но раз землю до сих пор топчешь, то явно не дурак. На тебе что, жизни людские?
– Не, я не душегуб.
– Тогда сдавай оружие. Если на тебе крови нет, то слово даю, что не тронем.
– А ты кто такой?
– Леший. Слышал?
– Ну, слыхивал. А не врёшь?
– А смысл?
– Это ты в Залесье Богдана повесил?
– Если это тот хорёк, что людей под пули подвёл, чтобы перед врагами выслужиться, то я.
Надо же, а ведь я не имени ни фамилии его не спросил. Похоже на сработавшую психологическую защиту – вроде, не знаешь как зовут, и убивать легче.
– Ну, тогда заходи, погутарим.
– Леший, нельзя, – Жорка аж за рукав ухватил.
– Не страшно, раз договариваться решил, стрелять не станет. Могу доказать, – отвернулся от Байстрюка и крикнул. – Я с товарищем зайду, он меня одного опасается отпускать.
– Да и заходите, чего мёрзнуть-то.
– Видал? Пошли.
И пошли. Немного мандраж всё же бил, вдруг, и правда, пальнёт, но обошлось.
Изба была большая – внушительный пятистенок с огромными, метров под сорок квадратных, сенями, из которых ещё пара дверей вели куда-то на двор. Не удивлюсь, если тоже крытый. Хозяин оказался здоровым мужиком под два метра ростом. В плечах если не косая сажень, то близко. Винтовка в его руках казалась тростинкой. Короче, русский богатырь на службе у Змея Горыныча.
Из сеней прошли в просторную комнату, не знаю, как называется, но не горница. В горнице вроде не должно быть такой большой печи, от которой приятно тянуло теплом.
– Ну, садитесь, гости дорогие. Самогон будете? Извините, казённой давно уже нет, но этот я для себя гнал. На берёзовом угле настоян да молоком чищен. По мне, так лучше казённой, да и покрепче будет.
– К тебе как лучше обращаться?
– Зови Степаном.
– А по отчеству?
– Обойдусь, не такой и старый.
По сравнению с нами явно постарше будет. Годов не как нам с Жоркой, вместе взятым, но лет сорок ему будет, наверно.
– Хозяин барин, – махнул Байстрюку в сторону стола, да и сам уселся.
Гринюк отставил винтовку в сторону, но так, чтобы можно достать, особо не тянувшись, и тоже уселся. Когда садился, рубаха, что висела навыпуск, прижалась к телу, и стало заметно, что за пояс что-то заткнуто. На «наган» не похоже – скорее, пистолет.
Выпили, закусили квашеной капустой и чем-то, что я посчитал мочёной репой. Почему? Не знаю, никогда не пробовал репу, по крайней мере, не помню такого случая, а уж мочёную и подавно, но вот так в голове сложилось.
