Религиозная реакция распространялась и на раскольников — староверов и различные секты, например духоборов, осуждающих чрезмерную ритуальность большинства православных обрядов и таинств. Они называли себя духовными христианами, отличались пренебрежением к традиционным формам культа и отрицали духовенство. Раскольники идут на плаху за то, что крестятся двумя пальцами, говорили они; мы не крестимся ни двумя, ни тремя пальцами, а стремимся лучше познать Господа. Духоборам приписывалось изречение, что правительства существуют лишь для скверных людей; они же должны повиноваться лишь вечному закону, начертанному Богом в их сердцах. Они ратовали за непротивление в ответ на несправедливость.
Эти простые идеи есть и у Льва Толстого; он тоже ищет истину в Евангелии и желает приветствовать ожидаемую революцию словами любви. Он призывает нового царя Александра III пощадить убийц его отца: «Для того чтобы бороться с ними, надо бороться духовно. Их идеал есть общий достаток, равенство, свобода. Чтобы бороться с ними, надо поставить против них идеал такой, который бы был выше их идеала, включал бы в себя их идеал».
Но его не слушают. Его даже не слышат, поскольку царь — Александр III, так же как позднее и Николай II, — изолирован от остального мира семьей, двором и правительством. Таким образом, пресловутое царское всемогущество — в какой-то мере воображаемое. Князь Трубецкой в 1900 году писал:
«Существует самодержавие полиции, генерал-губернаторов и министров. Самодержавия царя не существует, так как ему известно только то, что доходит до него сквозь сложную систему «фильтров», и, таким образом, царь-самодержец из-за незнания подлинного положения в своей стране более ограничен в реальном осуществлении своей власти, чем монарх, имеющий непосредственные связи с избранниками народа».
Самодержавие своим консерватизмом способствовало появлению как терроризма, так и непротивления насилию. При правлении Александра III политическая полиция — охранка не желала проводить различия между террористами и непротивленцами. И тех и других осуждали, отлучали от церкви, отправляли на каторгу в Сибирь. В этом отношении власть самодержавия казалась неограниченной.
Под влиянием своего воспитателя Победоносцева Александр III весьма чувствителен ко всему, что может поколебать устои самодержавия. Враг обозначен — это все публицисты и писатели, зараженные западными либеральными идеями в их крайнем выражении — нигилизме и социализме, которые на практике чисто по-русски обернулись террором. Эти идеи проникают даже в высшие круги бюрократии. Как говорил реформатор И. Самарин, «бюрократ — это дворянин в мундире, а дворянин — бюрократ в халате». И вот эта бюрократия заражена идеями с тех пор, как Александр II ввел «реформы».
