Мы огибали границу Империи, и в разговорах только и звучало, где же нас в конце концов высадят. Как выяснилось, мы готовились встретить не того врага. Нам-то думалось, что придется оборонять северо-западный рубеж Индии от немцев, когда те пойдут через Персию; на ум не приходило никаких других серьезных противников.
Я занимал двухместную каюту на пару с коллегой, молодым дружелюбным офицером-связистом. Как водится среди сослуживцев, болтали о том, чем занимаемся, делились сплетнями про старших офицеров и так далее. Есть люди, кого навязанная компания может довести до истерики, но в моем случае те годы удалось пережить благодаря случайным товарищам, с которыми сводила меня война. Очень ярко помнится, как я впервые в жизни попробовал зеленый имбирь, разделив его со своим напарником по каюте на борту «Стратмора».
Сейчас было не просто тепло, а по-тропически жарко, к тому же сыро и душно. Пришел день, когда объявили, что мы скоро бросим якорь в сьерра-леонском Фритауне. Масштабное событие: ведь большинству из нас в жизни не доводилось бывать за рубежом. Рыльцем не вышли. Зато теперь мы всамделишные путешественники — если, конечно, «заграничным вояжем» можно считать стоянку во фритаунской бухте без права схода на берег.
Местный пирс, к великому сожалению, мог принимать лишь небольшие суда, так что чуть ли не всему конвою пришлось вставать на внешнем рейде, на порядочном удалении от суши. Хотя и не настолько далеко, чтобы я не мог ее видеть, мало того, слышать запах этой страны, грузовых доков, пальмовых деревьев чуть ли не на урезе воды: сыроватый запах джунглей, доносящийся вместе с бризом. Будто овощи преют на зеленой жаре, в пыли. На глаза попал далекий-предалекий поезд, идущий куда-то вглубь с той стороны города. Я знал, что здесь работает знаменитая узкоколейка в два фута шесть дюймов, вполне возможно единственная в своем роде во всем Британском Содружестве. Полупрозрачная ленточка белого дыма от локомотива словно застыла в воздухе.
С каждым днем на борту становилось все жарче; влажность и духота начинали действовать на нервы. После физподготовки и учебы нас было хоть выжимай, а берег манил к себе сильнее и сильнее, запах же вообще вызывал раздражение — коль скоро мы не могли проникнуть в город, который его источал. Так что не очень-то мы горевали, когда конвой вновь двинулся в путь. Теперь ближайшим пунктом назначения могла быть лишь Южная Африка.
Где-то дней через пять, когда мы уже подходили к Кейптауну, меня назначили казначеем, и величественный спектакль массовой постановки на якорь посмотреть не удалось: в это время я сидел в трюме и выдавал наличные рвавшимся на берег.
