– Но здесь никого нет. Мы войдем через калитку для торговцев. Никто и думать не смеет, что невестка великого халифа, Льва Кордовы, решит войти в свое новое жилище через вход для челяди. Оглянись – вокруг ни души. Ну же, смелее!
Герсими толкнула калитку, и та, пропев едва слышную песню, открылась. Девушка подумала, что так должна открываться дорога в сказку. Во всяком случае, то, что открылось ее взору, было поистине сказочным.
Заходящее светило изливало душный зной на уставший за день город. Но на девушку пахнуло влажной прохладой – таким бывает полдень у водопада высоко в горах. Сотни роз всех оттенков, от кремового до темно-пурпурного, окаймляли дорожки из почти черного, старого камня. Плеск водяных струй далеких фонтанов доносился словно шепот призраков. Волшебная прохладная тишина опустилась на плечи Герсими шелковым покрывалом. Девушка сделала шаг, другой…
Шахземан хотел было сказать девушке что-то, ободрить. Но вдруг его охватило совсем неведомое ощущение: он почувствовал прикосновение бархатных башмачков к старым камням дорожки, ощутил, как кружится голова от запаха роз, как невероятно страшно подходить все ближе к логову дикого зверя – самого Льва Кордовы.
«О Аллах! Это же мысли моей крошки… Как же ей страшно!» – успел подумать Шахземан, и тут ощущение ушло, юноша увидел привычный Восточный двор теми же глазами, какими смотрел на него всю свою жизнь.
Герсими, закусив губу, осторожно ступала по камням. Она почти кралась, как может красться вор или лазутчик.
«Или маленькая девочка, напуганная глупыми россказнями страшных стражников…»
Словно услышав мысли Шахземана, девушка прошептала:
– Я уже почти не боюсь, мой принц.
Но голос ее предательски дрожал, дрожали и пальчики, придерживающие тонкую шаль у самых глаз.
– Звезда моя, моя любовь, ничего не бойся! Помни, что ты теперь моя жена. И здесь тебя встретят, как подобает встречать царственную особу.
Герсими подняла на юношу огромные испуганные глаза:
– Встретят, мой принц?
– Малышка, ты не хотела, чтобы мои близкие знали о наших встречах. Они не знали о них. Ты не хотела, чтобы они знали о том, что ты согласилась стать моей женой, – они не знали и об этом. Ты захотела, чтобы на нашей свадьбе не было никого, – и ты помнишь, что запись в Большой книге Кордовы о появлении нашей семьи сделал главный имам собственноручно, а заверил эту запись его помощник, который не видел ни меня, ни тебя.
– Я помню, – кивнула Герсими. – Он сидел за ширмой и, должно быть, только слышал наши голоса.
