— Я не знаю, как вас благодарить… — пожилая женщина с измученным неподвижным лицом говорила, не отводя глаз от рюмки, сжатой в ухоженных, но уже утративших лёгкость и красоту пальцах. — Вы… после того, как Ира… После того, как Ирочки… — она всхлипнула. — Была пустота. Понимаете? Мне казалось, что меня самой… Что это я сама… Я, а не она, понимаете? Иногда казалось, что если я… сделаю что-то… даже… — женщина подняла лицо, полускрытое испорченными химией волосами. — Что даже если я тоже… Как она… это будет правильно. Но вы… Спасибо вам, Мишенька!
Михаил, сидевший на диване рядом с ней, не говоря ни слова, опорожнил свою рюмку. Обречённость, застывшая на лице, делала его похожим на надгробный памятник. Женщина покосилась на Михаила и поправила ворот своего махрового халата.
— Спасибо вам, что вы были рядом все эти дни. Я бы не пережила этот кошмар. Родители не должны переживать детей… — она потянулась к полупустой бутылке на журнальном столике.
— Вы должны знать, — губы Михаила болезненно скривились. — Ваша дочь не…
— Выпьем, — голос женщины прозвучал неожиданно решительно.
— Ваша дочь не кончала с собой, — негромко повторил Михаил, глядя перед собой.
— Послушайте, — женщина разлила коньяк по рюмкам. — А ваша жена… Она не волнуется? Ведь прошло уже несколько дней, — она бросила на Михаила быстрый пытливый взгляд.
— Жена? — сквозь маску обречённости проступило удивление.
— Жена. Почему вы так смотрите? Вы чуткий, отзывчивый, добрый человек… Нет, не возражайте! Вы просто ангел. И — не женаты?
Пока Михаил пытался переварить только что услышанный пассаж, женщина вытащила с нижней полки журнального столика толстый фотоальбом и раскрыла его на коленях.
— Смотрите, здесь Ирочке три годика. А это она с сестрёнкой, с Ларой. Ларочка у меня старшая… Это она с Ирой в дочки матери играет. Да, тут — это она в первый класс идёт. А вот — опять они с Ларой… Это уже, наверное, классе в пятом… — вдруг она закрыла лицо рукавами халата. — Как она могла сделать с собой такое? Как?! — проревела она сквозь плотную махровую ткань, уронила руки и уткнулась Михаилу в плечо.
— Я вам уже говорил. Она не кончала с собой, — Михаил попытался встать, но хватка немолодых рук, обнимавших его, оказалась неожиданно крепкой.
