— Это ты сейчас так говоришь, — уверенно проскрипела старуха. — А вот придет время, подыщем тебе богатого да красивого англичанина...
Эрика, выведенная из себя, с размаху поставила ведро на землю перед кухонными дверями[6].
— Слушай, Кэт, — вырвалось у нее, — что-то я не верю, что ты сама обращала внимание на то, кем был твой Томас — англичанином или бедным шотландцем. Небось выходила по любви за него, а?
В следующее мгновение девушка уже пожалела о своих словах. Лицо старой Кэтрин перекосилось, словно она съела кислую сливу, а из маленьких голубых глазок покатились слезы.
— Кэт! Ну что ты, Кэт... Я не хотела, прости! — Эрика бросилась утирать слезы старой женщине своими чересчур длинными рукавами. — Господи, не нужно было напоминать тебе...
— Ох, не смотри ты на меня, дуру старую, — закрываясь от нее руками, проговорила нянька. — Как вспомню своего Томми, так и плачу, совсем как ваш батюшка за матушкой. Его ругаю, а сама плачу.
Девушка совсем расстроилась. Кэт нечасто плакала при ней, все больше бранила за какую-нибудь провинность, которых у нее бывало множество. А тут... Эрика почти силой усадила Кэтрин на ступеньку перед кухней.
— Кэт, прости. Поплачь, может, тебе станет легче. — Она обняла няньку за плечи, и та понемногу стала успокаиваться.
— Не будет мне уже легче, девочка, — грустно глядя вдаль своими выцветшими голубыми глазами, произнесла старуха. — Видно, только в могиле успокоюсь. Очень уж мы любили друг друга, Томми и я. Бывало, обнимет он меня вот так, да все горести куда-то и денутся. И никакого богатства мне не нужно было, в этом ты права... Но Бог дал, Бог и отнял...
Старая нянька замолчала, пожевав беззубым ртом. Девушке самой стало так грустно, что захотелось плакать. «Очень уж мы любили друг друга...» Наверное, это так страшно — потерять любимого человека. Эрика крепко обняла ее. Кэтрин давно стала членом их семьи, ведь она нянчила сначала маленького сэра Родерика, а потом последовала за своим воспитанником в Тейндел, когда барон Генри Перси изгнал своего старшего сына из родового замка. Сколько Эрика помнила, нянька всегда была старой, сгорбленной и морщинистой, словно трухлявый пень на болоте. Трудно поверить, что когда-то и она была молодой... Муж Кэтрин погиб давным-давно, еще в битве при Бэннокберне[7], и с тех пор Кэт жила с ними.
Эрика частенько просила Кэт рассказать о тех временах, и она охотно делилась своими воспоминаниями. Детьми они всегда с восхищением слушали эти рассказы, и Эрику всегда озноб пробирал, когда она думала об Уильяме Уоллесе и короле Брюсе
