– У меня нет на это времени, – отказался Дикинс, явно приняв слова друга за чистую монету.
– И почему же? – подыгрывая ему, спросил Гарри.
– Слишком много работы.
– Ты намерен продолжать работать на отдыхе? – недоверчиво переспросил Гарри.
– Для меня работа и есть отдых, – пояснил Дикинс. – Я наслаждаюсь ею не меньше, чем Джайлз своим крикетом, а ты пением.
– А где ты работаешь?
– В муниципальной библиотеке, тупица. Там есть все, что мне нужно.
– Можно, я к тебе присоединюсь? – спросил Гарри уже серьезно. – Мне сгодится любая помощь, чтобы получить стипендию БКШ.
– Только если ты согласишься все время молчать, – поставил условие Дикинс.
Гарри рассмеялся бы, если бы не знал, что друг не считает работу поводом для шуток.
– Но мне позарез нужна помощь по латинской грамматике, – пожаловался он. – Я по-прежнему не понимаю придаточных следствия, не говоря уже о сослагательном наклонении, а если я не вытяну проходную отметку за латынь, то все кончено, даже если по всем остальным предметам я буду блистать.
– Ладно, с латынью я помогу, – пообещал Дикинс, – но услуга за услугу.
– Хорошо, – согласился Гарри, – только я не поверю, что ты надеешься исполнить соло на рождественской службе.
– Отличный удар, Баррингтон, – снова одобрил мистер Фробишер.
Гарри присоединился к аплодисментам.
– Это его третья полусотня за сезон, директор, – добавил учитель.
– Не дурачься, Гарри, – попросил Дикинс. – Суть в том, что папе нужно, чтобы на время летних каникул кто-нибудь взялся разносить по утрам газеты, и я предложил тебя. Оплата – шиллинг в неделю, и пока ты сможешь ежедневно являться в магазин к шести утра, место за тобой.
– К шести утра? – пренебрежительно фыркнул Гарри. – Когда у тебя есть дядя, который поднимает весь дом в пять, это не вызывает ни малейших затруднений.
– Значит, возьмешься?
– Да, конечно, – подтвердил Гарри. – Но почему ты сам не хочешь этим заняться? Шиллингом в неделю пренебрегать не стоит.
– И не напоминай, но я не умею ездить на велосипеде.
– Вот черт, – огорчился Гарри. – А у меня даже нет велосипеда.
– Я не говорил, что у меня его нет, – вздохнул Дикинс. – Я сказал, что не умею на нем ездить.
– Клифтон, – окликнул мальчика мистер Фробишер, когда крикетисты потянулись с поля пить чай, – после подготовки к занятиям я бы хотел видеть вас у себя в кабинете.
Гарри всегда нравился мистер Фробишер, который был одним из немногих учителей, относившихся к нему как к равному. И было похоже, что любимчиков у него тоже не водилось, тогда как некоторые другие преподаватели ясно дали понять мальчику, что сына портового рабочего вовсе не следовало впускать в священные врата школы Святого Беды, как бы ни был хорош его голос.
