- Прости, - сказала я, ненавидя, как не соответствующе это чувствовалось.
- Это был твой приказ или Бальтазара?
Я прикусила губу и отвела взгляд.
- Бальтазара. У меня не было выбора.
Он почти механически кивнул, но я видела вспышку жара в его пристальном взгляде.
- Ты - жнец Небес, верно? - Он подошел, чтобы встать около меня, смотря прочь, его взгляд избегал большой синей палатки и того, что было похоронено под ней.
- Да.
Он кивнул и закрыл глаза.
- И именно туда, ты забрала его?
- Да, - сказала я. - Я отвела его домой. Он там счастлив. Я обещаю это тебе.
Его челюсти напряглись, и он покачал головой.
- Видишь, в этом-то и проблема. Вроде бы для меня сейчас трудное время, чтобы знать, в чьи обещания верить.
Не задумываясь, я протянула руку и схватила его за руку, не ожидая того, что он переплел свои пальцы с моими, чтобы удержать их вместе.
- Ты можешь верить мне. Всегда.
Кэш сжал мою руку, как будто он проверял что-то, и синие искры скрутились вокруг наших запястий. На сей раз я не отделилась, и он тоже. Правильно или неправильно, я нуждался в этом контакте так же, как и он.
- Боже, ты чувствуешься такой теплой, - прошептал он, позволяя его руке опуститься против моей так, чтобы наша кожа соприкасалась плечами, кончиками пальцев и по всей длине. Высокая температура под моей кожей сверкала, согревая мальчика около меня.
- Я ничего не знаю о тебе, - сказал он, нарушая хрупкую тишину между нами. - Помимо того факта, что ты мертва.
- Ты хочешь обо мне узнать?
Кэш пожал плечами и наклонил подбородок, чтобы посмотреть на меня.
- Это кажется справедливым. Ты знаешь все мои тайны.
Я прикусила нижнюю губу, думая. Я не хотела рассказывать ему истории о смерти, но из этого состояло все мое существование в течение прошлой тысячи лет. По некоторым причинам я не хотела, чтобы он видел меня такой. Я хотела, чтобы он видел меня другой, когда смотрел на меня. Той, которой я не могла больше быть. Живой.
- Я тоже потеряла своего отца, - сказала я мягко. - Перед тем, как я умерла. В то время я так злилась. Я думала, что его забрали раньше срока.
- А теперь?
Я покачала головой, намеренно скрываясь за своими косичками.
- Теперь, когда я по другую сторону, я вижу, насколько глупо, когда люди пытаются бороться с этим. Как будто это выбор. Как будто это уже не было написано.
- Когда-нибудь перестанет быть больно? - спросил он.
Я подумала о боли, что несла с собой все эти годы. Боль о Тарике, настолько глубокой и режущей, что самое мимолетное воспоминание о нем широко открывало рану снова и снова.
