— А перед смертью видел?
— Да. Видел. Но я ничего ей не говорил плохого. Наоборот, мы встретились, она шла от своего доктора, цветущая, прекрасная, как никогда, и у меня снова вся любовь воскресла! Все чувства, все! Она же сказала, что счастлива впервые за много лет, что живет полной жизнью и мечтает о будущем. Я как-то даже обрадовался за нее, вроде мне это ни к чему, но она была такая прекрасная!
Я не верила своим глазам. Стеклов преобразился, он стал таким, каким он был, наверное, много лет назад: милым, в сущности, парнем, только испорченным временем и своими амбициями. Даже лицо его, казалось бы, разгладилось, стало моложе, лучше. Верить ему или не верить?
— Смотри, Варя, я же портрет ее написал после той встречи! Пришел домой и стал работать. Два года не работал в полную силу. А тут стал к мольберту и без единого наброска сделал портрет! Смотри, смотри, где же он? Ага!
Он рылся среди полотен, составленных у стены, переставлял их, говорил что-то самому себе. Наконец у него в руках появился небольшой оправленный холст. Стеклов полюбовался на него пару секунд, и лицо у него стало такое, будто он смотрит на «Джоконду». Потом развернул картину лицом ко мне.
Это была мама. Мама такая, какой я ее помню, и такая, какой не знала никогда. Действительно, после моего отъезда она пережила потрясающее время.
— Ты помнишь ее такой? Она именно так выглядела, когда вы расстались?
— Да! — он улыбался нежной улыбкой несостоявшегося любовника. — Да! И это потрясло меня. Ладно. — Стеклов поставил холст на пол. Подумал, глянул в сторону храпящей Люси и развернул его лицом к стене. — Давай выпьем!
Мне уже было всего предостаточно. Гнев отхлынул, осталось опустошение. Это был тупик. Я встала и молча вышла вон.
Даже не помню, как добиралась до дому, как стояла под душем, скуля, будто потерявшийся щенок. Как упала в мокром халате на кровать в белом тупичке спальни. Мечтала только поскорее уснуть, желательно на ближайшие двадцать лет.
Проснувшись, поняла, что в квартире не одна. Звуки доносились из комнаты для гостей, единственного помещения в квартире, снабженного нормальной дверью. Конечно, расстояния в белом лабиринте приличные, и нашу с Тимуром спальню от остальных помещений отделяет некоторое количество коридорчиков, но я все же услышала не типичные, посторонние звуки.
Папа! И у него гости. И среди гостей женщина. Нехорошо крысячить, но я, по дороге на кухню, откровенно грела уши. Женщина была у него точно, а вот кто, кроме нее, — непонятно. Или нет никого? Точно, они вдвоем. У папы любовница?
