«Я ищу женщину, которая радовалась бы каждому благословению, ниспосланному мне Господом», — пояснил я. Далее мы обсудили детали моих неудавшихся браков: поговорили о том, как распался мой первый брак, когда я решил стать гастролирующим эстрадным комиком. Потом перешли к неприятностям, которые я переживал непосредственно во время разговора, так как в тот момент как раз шел тяжелый бракоразводный процесс.
Теперь, подумал я, дело сделано — Марджори наверняка понравилось то, что я рассказал, и она захочет остаться со мной. Но она была неудовлетворена; ей хотелось знать больше. Не потому, что она пыталась меня в чем-то уличить, нет. Ей было необходимо убедиться в том, что ее сердце в надежных руках.
Сама Марджори к тому времени пережила два брака, закончившиеся ничем, но жизнь ее никак нельзя было счесть неудавшейся — она воспитывала детей и прекрасно знала, что хочет видеть в мужчине, с которым можно вступать в длительные отношения. Она знала, что совсем необязательно иметь рядом мужчину любой ценой — можно быть одиноким, но при этом счастливым человеком. Но если уж суждено снова вступить с кем-то в отношения, рассуждала она, пусть не только я буду к ним готова, но и мужчина, будущий партнер и муж. С момента нашей первой дискуссии прошло несколько дней, и Марджори задала третий вопрос: «Я понимаю, что все пошло иначе, когда ты стал гастролировать с юмористической программой. Но что тебя заставило покинуть дом?»
Я уже сказал ей то, что выставляло меня в лучшем свете (что я умею и люблю работать). И во время второй беседы я поведал о том, что она хотела услышать (что я романтик, ищущий спутницу, с которой можно было бы разделить тяготы жизненного пути). Но что ответить на третий вопрос?
У меня кончилась солома, которую можно было бы подстелить, да и прозрачная ткань, которой можно было бы завуалировать истину, была израсходована. Чем я мог прикрыть голую правду? Мне стало ясно, что она не перестанет задавать вопросы, пока не доберется до самой сути. Значит, нужно поговорить начистоту, решил я. Состоялся искренний разговор, во время которого я признался Марджори в том, что был слишком молод, когда женился в первый раз. Не следовало вступать в брак в возрасте двадцати четырех лет.
Я не был способен стать настоящим мужем, и все неприятности, произошедшие за то время, что мы были женаты, случились по моей вине. Жена была абсолютно ни при чем. Я любил, имел смелость заявить о своих правах на жену и защищал, как умел, но
