Молот и наковальня. Две армии Ультрадесанта соединились, зажав Рожденных Кровью в тиски, и милосердия они не проявили. Хотя сражение явно было проиграно, Железные Воины не собирались просто сложить оружие и тихо сдаться. Зная, что Хонсю оставляет их на верную смерть, Бронн подготовился к такому повороту событий и теперь ждал нужного момента, чтобы дать последний выход своей ненависти.
Дантиох — Кузнец Войны, предавший свой легион — называл такие меры последним решением в любой осаде, и хотя бы в этом он был прав.
По всей длине туннеля было установлено множество подрывных зарядов, которые Бронн мог активировать одним сигналом, и когда он увидел, как к нему с убийственной решимостью приближается сержант Ультрадесанта, то понял, что время пришло. Бросив последний взгляд на фортификации, которые он с таким трудом построил, Бронн ударил по пусковой кнопке — и мир исчез в огне, грохоте и лавине падающих камней. Он думал, что и сам погибнет под обвалом, но все-таки выжил, правда, ненадолго.
Перед глазами все еще стояло пламя взрывов, за которыми последовали вспышки вторичных детонаций и фейерверк рвущихся боеприпасов. Бронн моргнул. Он знал, что умирает, но ради чего он должен погибнуть?
Неужели он был всего лишь помехой, отвлекавшей внимание врага от миссии, которая — в этом не оставалось сомнений — провалилась?
Для воина с таким послужным списком, как у него, это было унизительно.
Земля вновь задрожала, и Бронн быстро посмотрел на свод пещеры. Оттуда словно сухой дождь сыпалась пыль, и хрупкие чешуйки расслоившейся каменной породы падали на поле боя с тихим шелестом, как песок в песочных часах. Структурная целостность пещеры не пострадала, но Бронн хотел, чтобы свод рухнул, чтобы его позор был похоронен под миллионами тонн камня, чтобы враг не смог получить подкрепление и добиться окончательной победы.
Почва содрогнулась еще раз, но теперь это не были отзвуки взрывов: под землей что-то двигалось. Бронн знал свойства породы достаточно хорошо, чтобы почувствовать разницу; он уже в который раз прижал ладонь к грунту, позволяя камню рассказать о себе, — и ощутил сейсмический сигнал, подземное эхо от мелта — резаков, которые вгрызались в камень, словно целая стая амбуллей.
Грунт за тремя изуродованными «Василисками» вспучился, а затем взорвался фонтаном щебня и грязи, выпуская на поверхность какую-то железную тушу с желтыми отметинами. Бронн сразу же узнал конический нос и расширенные скребки конвейера, характерные для «Адского бура».
