Мужчина, увидев, с каким недовольным выражением лица она нервно курила, огорченный ее отказом, но не теряя надежды на то, что она согласится, сказал:
— Вместо вашего пола я выстелю вам новый из самого лучшего дерева, что есть в нашей стране.
— Да, — раздраженно сказала она, — а как прикажете быть с нашей торговлей?
— Естественно, — сказал он, отбросив надменность, — все убытки за то время, пока будут менять полы, я возмещу отдельно.
— Вы что, с ума сошли?! — громко сказала она, всем видом показывая, что не уступит ему полы. — На такой старый пол собираетесь тратить такие сумасшедшие деньги!
— Для моего строящегося дома в традиционном корейском стиле нужен именно такой пол, — умоляя, продолжал уговаривать мужчина, — поэтому я готов выложить любые деньги.
— Да, ничего не скажешь, вкус у вас есть, — все так же резко ответив ему, она встала и, давая понять, что разговор окончен, пошла на кухню.
И хотя мужчина от безнадежности потом обратился к мадам О, это было бесполезно, потому что та была лишь мадам-представитель, настоящей же хозяйкой Буёнгака являлась Табакне, так что какую сделку он смог бы заключить с ней? «Как же он ошибался! — подумала она, зная, что ни за какие деньги не продаст пол. — Неужели он думал, что, если предложит сумасшедшие деньги, я продам ему пол в Буёнгаке, ставшем мне домом, который станет мне могилой? Зря, что ли, его так старательно сохраняют? И чтобы такой пол покрыть лаком?!»
Громко сморкаясь, Табакне шла в сторону кухни, прилегающей к главному дому. Но вдруг она остановилась, словно увидев что-то неприятное, и нахмурила лоб.
— Да, даже черт ослеп, — со злостью выругалась она про себя, глядя в сторону флигеля, — раз он его не забирает!
Во двор главного дома, через флигель, входил мужчина с грубым лицом. Она знала, что его настоящий возраст приблизился почти к 70 годам, но он выглядел гораздо моложе — где-то на 57–63 года, из-за того что был одет в узко обтянутые джинсы. Он легко поднимался по крутой лестнице. На его ягодицах, готовых вот-вот взорваться, висела, словно круто наклоненная наружная синяя черепичная крыша, вылинявшая джинсовая куртка. Она была похожа на бескрайнее летнее небо.
— Ой, Ким сачжан[14] пришел! — радостно воскликнула Кимчхондэк, увидев его.
С простодушным видом она, улыбаясь, выбежала из кухни, вытирая мокрые руки о фартук.
— Какой он тебе к черту сачжан? — крикнула со злостью Табакне. — Когда человек что-то делает, он достоин называться «сачжаном», а основное занятие этого, прости меня господи, — тут она смачно сплюнула, — лодырничанье. И как же такого бездельника можно так называть? А ты, Кимчхондэк, всякого проходимца называешь «сачжаном».
