Блёрри ничего не мог понять из их разговора, его уши различали только язык животных. Но маленькая светловолосая девочка казалась такой миленькой, и он вовсе не противился тому, что его завернули в платок и положили в сумку. Так, раскачиваясь из стороны в сторону, Блёрри продолжал свое путешествие по миру.
Они шли так какое-то время, а потом Блёрри достали вместе с платком из сумки, и девочка взяла его на руки. Вот ведь радость! Теперь он мог наконец смотреть на дорогу сверху.
Какое множество каменных громад увидел он перед собою, и каких высоченных! А сколько же в них то тут, то там светлых отверстий! А над ними, прямо в небе — ясно, для красоты, — ну точь-в-точь, как перья на шляпке его хозяйки, — вился дымок, словно перышко держало во рту сигарету, такую же тоненькую, как та, из которой пускал дым хозяин у него дома. Как забавно все это! А над каменными громадами, наверное, оставалось еще много места, потому что там было все голубое, но гляди-ка, посреди голубого что-то двигалось, что-то белое закрывало его и подплывало все ближе, пока не зависало прямо над головою, но потом всегда уплывало прочь, и тогда над дымком все опять делалось таким же голубым, как раньше.
А внизу, там что-то гудело и неслось быстро-быстро — но где же лапы или ноги, на которых оно так бежало? Их вовсе не было, только какие-то круглые, надутые штуки. Да, оно того стоило: открывать мир! Ведь что толку сидеть дома? Для чего появляемся мы на свет? Оставаться все время со своей мамой? Ну нет! Видеть, узнавать новое — вот для чего хотел он стать взрослым! О да, Блёрри точно знал, чего хочет.
Но наконец девочка остановилась перед дверью. Они вошли в дом, и первое, что Блёрри увидел, — такое же существо, как Мирва, и звалось оно кошкой, как он прекрасно помнил. Кошка стала тереться о ноги белокурой девочки, но та ее отодвинула и подошла с Блёрри на руках к чему-то белому, что мишка уже видел в доме своей хозяйки, но названия чего не знал. Оно возвышалось над полом — широкое, белое и гладкое. С одной стороны виднелось что-то металлическое и блестящее — его можно было крутить, и белокурая девочка тотчас стала это делать.
Блёрри усадили на большую, твердую и холодную доску. Девочка стала его мыть, и прежде всего загривок, то самое место, за которое ужасный зверь на улице ухватил его своими зубами. Было очень больно, и Блёрри сердито ворчал, но никто не обращал на это никакого внимания.
На этот раз мытье длилось не так долго, как у Мирвы, но… было зато гораздо холодней и мокрей. Девочка справилась с ним довольно быстро. Она насухо вытерла Блёрри, завернула в чистый платок и уложила в кроватку на колесиках, точно такую, как у него дома.
