В-третьих. Следует понять, что жизнестойкость режима, возглавлявшегося семью лидерами, не в последнюю очередь определялась ясными (хотя и утопическими) ориентирами общественного развития. Сейчас для большей части россиян эта ясность исторических вех утрачена, что в немалой степени обесценивает, обессмысливает и обессиливает курс Реформации. Нельзя отказать большевистской Системе и ее вождям: они знали, чего они хотят. Правда, с вопросом, как достичь коммунистического процветания, дело обстояло неизмеримо хуже. Сегодня нам нужны объединяющая идея, обновленные ценности, общенациональные идеалы «российского прогресса», которые базировались бы не только на отрицании, но прежде всего на созидании. Может быть, это самое трудное в процессе перелома судьбы России. Комплекс этих идей не может просто родиться в голове нового мессии, на каком-то съезде, сессии, конференции. «Контуры» этих идей, однако, уже витают в воздухе; но нужны новая логика мышления и действий людей, которые, наконец, должны осознать, что не «классовая борьба», не поиск новых «врагов» и «спасителей» выведут страну из кризиса. Демократические «компоненты» русской идеи, основанные на уважении свободы, гармонии прав человека и гражданского общества, могут помочь освободить людей от духовного смятения.
Итак: «семь вождей». Почему первых двух я не беру в кавычки, а остальных «закавычиваю»? Дело в том, что лишь первые – Ленин и Сталин – не только обладали властью диктаторов, но и в глазах людей были подлинными вождями-предводителями. Само понятие «социальная реформа» во время бытия этих лидеров у власти носило ярко выраженный негативный характер. У этих вождей, кроме неограниченной власти, было нечто мистическое, иррациональное, революционно-классическое. В сознании простых людей это были действительно вожди; достаточно вспомнить сцены похорон Ленина и Сталина с их неподдельной скорбью и эмоциональными переживаниями.
Все последующие пять лидеров уже не несли печати таких же большевистских «вождей»; в стиль их правления исподволь и незаметно вошел, под влиянием внешних обстоятельств, некий элемент реформизма и даже внешнего либерализма. Я не могу без кавычек писать об этих лидерах, как о «вождях», если речь идет о Хрущеве или Брежневе, Андропове или Черненко, не говоря уже о Горбачеве. У них власти было по-прежнему больше, чем у российских императоров, но… все они жили и творили уже во второй половине XX века. Прогресс исторический – понятие не отвлеченное, и он не мог не сказаться на стиле и методах правления этих могущественных лидеров.
