) Ленин уже занял свой знаменитый балкон в доме Кшесинской и приветствовал солдат, давая им указания. Здесь помещалась вся военная разведка ЦК партии большевиков; сюда направлялись и отсюда рассылались приходившие воинские части. Словом, военный штаб восстания был налицо…»
{70}. Ленин еще ранее, а если точно, то 14 (27) июня, прилюдно заявил: «Мирные манифестации – дело прошлого»
{71}.
Ленин с балкона воззвал: «Вся власть Советам!» Впрочем, точного текста выступления Ленина я нигде не нашел. Публиковать его оказалось опасно: лидер большевиков призвал, по свидетельству многих мемуаристов, к свержению Временного правительства, а выступление-то и провалилось… А то, что позже речь эта была изложена большевиками как «мирная», никого не должно вводить в заблуждение. По этой части лжи и дезинформации у ленинцев никогда не было достойных соперников. Правда, Н.Н. Суханов пишет, что речь Ленина была довольно осторожной: оратор «усиленно агитировал против Временного правительства, призывал к защите революции и верности большевикам»{72}.
Скорее всего, большевики надеялись с помощью гигантского человеческого пресса «надавить» на Временное правительство, заставить его капитулировать, ибо у него уже не было поддержки в армии. Тем не менее сотни тысяч людей, вышедших на улицы, встретило вначале слабое, а потом и возросшее сопротивление верных правительству частей. Начались стрельба, погромы, неорганизованные столкновения. Пролилась кровь. Открывалась перспектива плохо организованной борьбы с неясными шансами. С мест во дворец Кшесинской поступали неутешительные донесения: телеграф хорошо охраняется; прибывают новые отряды казаков; солдаты верных правительству частей перекрыли еще одну ключевую улицу…
Ленин, оказавшись, возможно, впервые в жизни неподалеку от эпицентра борьбы, счел за благо не рисковать будущим и свернуть «выступление». Надо было сохранить «революционное лицо» и быстрее найти аргументы для обвинения властей в «кровавых жестокостях». В этом деле главное – первыми обвинить. Оправдывающейся стороне всегда труднее.
Ленин скрывается, что всегда делает очень умело. Разговоры о «явке на суд», хотя вначале он вроде бы был готов обсудить эту возможность, в действительности никогда всерьез им не рассматривались. Даже учитывая, что Ленин должен был предстать не перед судом царским или военной диктатуры, а судом «революционных социалистов». Вождь большевиков всегда предпочитал иметь запасной вариант: уйти в подполье, уехать, скрыться за границей.
