— Ну, это ты зря, мам! — усмехнулся Локис. — Я вот книжку читал, так там пишут, что нет такой техники в современном мире, чтоб построить пирамиды. И по сей день загадка для ученых — как их создали. Представляешь, огромного веса камни на такую высоту поднять! А ты говоришь… Петербург — это наша история, а Египет — древние цивилизации. А знаешь, кто сфинксу нос отколол? То-то же — есть версия, что это наполеоновские войска орудие направили и выстрелили. А еще…
— Ни в какие Египты не отпущу, — строго сказала мать, — вон автобусы бьются, самолеты падают.
— Мать, а как же свет посмотреть и себя показать? — не соглашался Владимир.
— Вот в позапрошлом году на работе сменщица моя рассказывала — дочка с семьей отдыхать поехала в Украину, а там склады военные какие-то от жары взрываться стали, так они еле ноги унесли. Так что если и хочешь чего, вон в Москву съезди, пройдись по Красной площади: тут тебе и древность, и к дому близко! — отрезала Антонина Тимофеевна.
— А в командировки на самолете летать, значит, можно? — подначивал сын.
— То по работе нужно, да и самолеты наши не такие, как заграничные… Ну, что над матерью смеешься? Ты ведь у меня один кормилец, потому и волнуюсь.
В этот момент раздалась трель дверного звонка.
— Кого это еще на ночь глядя принесло? — посмотрев на дверь, проговорила Антонина Тимофеевна.
— Сиди, мам, я открою, — сказал Владимир.
Поднялся и, выйдя в прихожую, открыл входную дверь. На пороге квартиры стоял двухметрового роста парень богатырского телосложения. Добродушное лицо и улыбка во весь рот говорили, что это весельчак. Звали сослуживца и друга Локиса Сергей Климов — душа компании, разговорит и рассмешит любого, Локису порой казалось, что он даже верблюда может заставить смеяться. Впрочем, так же шутя старшина Климов выжимал штангу весом сто пятьдесят кило и жонглировал пудовыми гирями, подбрасывая их высоко вверх, чем вызывал уважение у новобранцев и являл собой образец физподготовки.
Его звание — старшина, удивительным образом даже перешло в прозвище, да так и закрепилось за ним. Этому способствовала одна история. Как-то в часть приезжали немецкие коллеги — на учения смотреть, опытом обмениваться. И один из гостей задал какой-то вопрос на очень плохом русском. Климов, не совсем поняв вопрос, выскочил вперед, ответив: «Старший — я!»
«Старшия, старшия», — обрадованно закивал головой немец, запоминая слово.
Поначалу ребята Климова так и подразнивали — старшией, а он и не обижался, так звание в прозвище переросло.
