Москва акунинская | страница 57

«В 1876 году купец Карзинкин купил трактир Гурина, сломал его, выстроил огромнейший дом и составил «Товарищество Большой Московской гостиницы», отделал в нем роскошные залы и гостиницу с сотней великолепных номеров. В 1878 году открылась первая половина гостиницы…

Петербургская знать во главе с великими князьями специально приезжала из Петербурга съесть… знаменитую гурьевскую кашу, которая, кстати сказать, ничего общего с Гурьинским трактиром не имела, а была придумана каким-то мифическим Гурьевым», — сообщает Гиляровский («Москва и москвичи»).

У Акунина Большая Московская гостиница возникает как знаковая примета городской жизни. «Новоявленный Архаров» Ласовский с негодованием отмечает: «При проезде 7 мая мною замечено: по Воскресенской площади против Большой Московской гостиницы ощущалось зловоние от протухших селедок, не убранных дворниками» («Коронация») — намек на уже упоминавшиеся проблемы с санитарией. С Большой Московской гостиницей связаны и некоторые сюжетные ходы. Так, Сеньке Скорикову, не знающему, как разменять неожиданно свалившиеся ему в руки крупные купюры, в то время как он «шел по Воскресенской площади, соображал, как поумнее руль с четвертаком потратить, было… озарение.

Из Большой Московской гостиницы, где у входа всегда важный швейцар торчит, выскочил парнишка-рассыльный в курточке с золотыми буквами БМГ, в фуражке с золотой же кокардой. В кулаке у парнишки была зажата трешница — не иначе, постоялец велел чего-нибудь купить.

Скорик рассыльного догнал, сторговал тужурку и фуражку на полчаса внаем. В задаток ссыпал всю мелочь, что на рынке наклянчил». Репутация гостиницы помогает Сеньке войти в доверие у банковского кассира: «Сунул в окошко пятисотенную, попросил скороговоркой — вроде некогда ему:

— Поменяйте на четыре «катеньки», пятую сотню мелкими. Так постоялец заказал.

Кассир только уважительно головой покачал:

— Ишь, какое вам доверие, большемосковским.

— Так уж себя поставили, — с достоинством ответил Сенька» («Любовник Смерти»).

В «Алмазной колеснице» Фандорину требуется определить, откуда сделан телефонный звонок: «Эраст Петрович на правах старшего схватил потрепанный том. Сначала посмотрел, что за номер 398. Оказалось, Большая Московская гостиница».

Стены Белого города тянулись по линии теперешних бульваров, образуя полукольцо. В том месте, где их пересекали расходившиеся от Кремля дороги, оборудовались ворота. В эпоху Василия I (конец XIV в.) они были безымянными. С возникновением каменных стен ворота в проездных башнях Белого города получили названия: Пречистенские (Чертольские), Арбатские, Никитские, Тверские, Дмитровские, Петровские и Сретенские. Эти названия давались по располагавшимся вблизи них монастырям к храмам или по названию превратившихся в улицы дорог.