— Ну, что ж, носи плащ Вольта, дочь-мотылёк. Многие сёстры готовы помочь тебе, — и окружающие женщины одобрительно загомонили.
Но Уннанна ещё не покончила с Турслой.
— Не ходи теперь далеко, дочь-мотылёк. Ты для нас бесценна.
— Я только в поле, мать клана. К гробнице Вольта, чтобы вознести свою благодарность.
Достойная причина, чтобы покинуть дом, и никто не посмеет отказать ей в таком небольшом пути. Она миновала Уннанну и пошла по заросшему мхом покрытию древней дороги. Никто не пошёл за ней: обычай требовал, чтобы тот, кто объявлял, что идёт к гробнице Вольта, мог в одиночестве возносить свои благодарности или выражать мольбы.
Гробница Вольта — время обошлось с ней нелюбезно. Стены её погрузились в мягкую почву болота, всюду по древней мостовой были разбросаны камни: перестраивать гробницу не разрешалось.
Потому что эти камни своими руками уложил сам Вольт когда-то давно, лично построив это убежище. Здесь когда-то был большой зал, решила Турсла, прослеживая линии рухнувших стен. Но, согласно легенде, Вольт вообще был крупнее любого человека народа Торов.
Девушка прошла между рухнувшими стенами по тропе — начисто вытоптанной почве: много поколений приходят сюда торы. И вот она очутилась во внутреннем помещении. Крыша здесь давно разрушилась, и теперь солнце освещает самое сердце владений Вольта — массивный стул, по-видимому, вырезанный из дерева (хотя какое дерево в этих вечно влажных Торовых топях может не прогнить за века?). По обе стороны от стула стоят высокие каменные вазы, в них хранится сердцевина дерева, готовая к употреблению. Эти деревья, когда с них снимают кору, очень легко воспламеняются. Никаких светящихся насекомых, только огонь, несущий смерть и такой яркий в смерти.
Турсла долго колебалась. То, что она собиралась сделать, позволено обычаем, да, но только при самых важных обстоятельствах, которые невозможно понять человеку. Таков ли её случай? Она считала — да.
Девушка рукой коснулась окаменевшего дерева подлокотника трона. Потом медленно поднялась по невысоким ступеням на помост, возвышающийся над почти исчезнувшим залом, и села в кресло Вольта.
Со стороны посмотреть — она как будто ребёнок, севший на стул крупного взрослого. Среди торов она считалась высокой, но здесь ноги её даже не доставали до пола. Турсла чуть поёрзала и коснулась спиной спинки трона. Трудно было положить руки на подлокотники кресла, но она это сделала, прежде чем закрыть глаза.
